Александр Блок (28 ноября 1880 - 7 августа 1921) в жизни Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по ремеслу, а как божество от поэзии и которому, как божеству, поклонялась. Анастасия Цветаева вспоминает об отношении своей сестры к поэту:
«Творчество одного лишь Блока восприняла Марина как высоту столь поднебесную, что не о какой сопричастности этой высоте она и помыслить не могла - только коленопреклонялась».
Восковому, святому лику
Только издали поклонюсь.
Опущусь на колени в снег,
И, под медленным снегом стоя,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег -
Там, где поступью величавой
Ты прошел в золотой Тиши,
Свете тихий, святыя славы,
Вседержатель моей души.
Из воспоминаний Ариадны Эфорн:
«Выходим из дому еще светлым вечером. Марина объясняет мне, что Александр Блок - такой же великий поэт, как Пушкин. И волнующее предчувствие чего-то прекрасного охватывает меня при каждом ее слове».
Кузмин, наряду с Бальмонтом и Блоком был поэтом, оказавшим наиболее сильное влияние на творческую эволюцию Цветаевой от «Вечернего альбома» к сборнику «Версты I». Не потому сейчас нет Данте, Ариоста, Гете, что дар словесный меньше - нет: есть мастера слова - больше. Не те были мастера школы, те жили свою жизнь, а эти жизнью сделали писание стихов. Оттого ток - над всеми - Блок. Больше, чем поэт: человек.
* * *
Имя твое - птица в руке,
Имя твое - льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое - пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое - ах, нельзя! -
Имя твое - поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое - поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим - сон глубок.
Это первое стихотворение из шетнадцати цикла «Стихи к Блоку» (1916-1921) - характерно для Цветаевой. Оно посвящено имени Блока, самому его звучанию. Три строфы, логически сменяющие друг друга: в первой - описание фонетического и даже графического состава слова Блок (Имя твое - пять букв - оно писалось с твердым знаком, Блокъ); во второй - сравнение звуков этого имени со звуками природы; в третьей - эмоциональная ассоциация (звук поцелуя). Цветаева дает всестороннюю семантизацию слова, поясняя даже чисто фонетический факт билабиальности звука б (Одно-единственное движение губ...) и характер звука л („льдинка на языке). Три сравнения второй строфы, поясняющие звуковой комплекс блок, раскрывают вместе с тем и образный мир блоковской поэзии: камень, упавший в воду пруда (усадебная атмосфера, безмолвная природа), щелканье ночных копыт (важнейшая тема Блока: Над бездонным провалом в вечность, Задыхаясь, летит рысак, или Вновь оснеженные колонны или Вон счастие мое на тройке В серебристый дым унесь но), щелканье курка (трагизм блоковского «страшного мира»). Третья строфа, содержащая, в сущности, признание в любви, связывает звучание имени поэта с поэтическим миром его Снежной маски. Стихотворение завершается словом глубок, содержащим все звуки имени поэта и рифмующим с ним. Так осмысляется комплекс звуков Блок, приобретающий в сознании Цветаевой глубокую закономерность.
«Смерть Блока. Еще ничего не понимаю, и долго не буду понимать. Думаю: смерти никто не понимает... Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил. Мало земных примет, мало платья. Он как-то сразу стал ликом, заживо - посмертным (в нашей любви). Ничего не оборвалось, - отделилось, весь он такое явное торжество духа, такой - воочию - дух, что удивительно, как жизнь - вообще - допустила... Смерть Блока я чувствую как вознесение...
Человеческую боль свою глотаю. Для него она кончена, не будем и мы думать о ней (отождествлять его с ней). Не хочу его в гробу, хочу его в зорях».
Думали - человек! Умереть заставили.
Умер теперь. Навек
- Плачьте о мертвом ангеле!
Черный читает чтец,
Топчутся люди праздные...
- Мертвый лежит певец
И воскресенье празднует.
Цветаева посвятила Блоку 21 стихотворение. Из них 12 были написаны уже после его смерти. Москва в этих стихах такая же, как в стихах, посвященных Ахматовой и Мандельштаму, - те же купола, колокола, гробницы царей и цариц, Кремль, уличные фонари...
«...Есть места с вечным ветром, с каким-то водоворотом воздуха, один дом в Москве, Например, где бывал Блок и где бывала я по его следам - уже остывшим. Следы остыли, ветер остался».
* * *
Други его - не тревожьте его!
Слуги его - не тревожьте его!
Было так ясно на лике его:
Царство мое не от мира сего.
Вещие вьюги кружили вдоль жил,
Плечи сутулые гнулись от крыл,
В певчую прорезь, в запекшийся пыл -
Лебедем душу свою упустил!
Падай же, падай же, тяжкая медь!
Крылья изведали право: лететь!
Губы, кричавшие слово: ответь!
Знаю, что этого нет - умереть!
Зори пьет, море пьет - в полную сыть
Бражничает. - Панихид не служить!
У навсегда повелевшего: быть!
Хлеба достанет его накормить!
«Имя твое - птица в руке…» Марина Цветаева
Имя твое - птица в руке,
Имя твое - льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое - пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.Имя твое - ах, нельзя! -
Имя твое - поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое - поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим - сон глубок.
Анализ стихотворения Цветаевой «Имя твое - птица в руке…»
Марина Цветаева весьма скептически относилась к творчеству знакомых ей поэтов Единственным человеком, которого она боготворила в прямом смысле этого слова, являлся Александр Блок. Цветаева признавалась, что его стихи не имеют ничего общего с земным и обыденным, они написаны не человеком, а неким возвышенным и мифическим существом.
Цветаева не была близко знакома с Блоком, хотя часто бывала на его литературных вечерах и каждый раз не переставала удивляться силе обаяния этого незаурядного человека. Неудивительно, что в него были влюблены многие женщины, среди которых оказались даже близкие подруги поэтессы. Тем не менее, о своих чувствах к Блоку Цветаева никогда не говорила, считая, что в данном случае и речи не может быть о любви. Ведь для нее поэт был недосягаем, и ничто не могло принизить этот образ, созданный в воображении женщины, так любящей мечтать.
Марина Цветаева посвятила этому поэту довольно много стихов, которые позже были оформлены в цикл «К Блоку». Часть из них поэтесса написала еще при жизни кумира, включая произведение под названием «Имя твое – птица в руке…», которое увидело свет в 1916 году. Это стихотворение в полной мере отражает то искреннее восхищение, которое Цветаева испытывает к Блоку, утверждая, что это чувство – одно из самых сильных, которое она испытывала когда-либо в своей жизни.
Имя Блока ассоциируется у поэтессы с птицей в руке и льдинкой на языке. «Одно-единственное движенье губ. Имя твое – пять букв», - утверждает автор. Здесь следует внести некоторую ясность, так как фамилия Блока действительно до революции писалась с ятью на конце, поэтому состояла из пяти букв. И произносилась на одном дыхании, что не преминула отметить поэтесса. Считая себя недостойной того, чтобы даже развивать тему возможных взаимоотношений с этим удивительным человеком, Цветаева словно бы пробует на язык его имя и записывает те ассоциации, которые у нее рождаются. «Мячик, пойманный на лету, серебряный бубенец во рту» - вот далеко не все эпитеты, которыми автор награждает своего героя. Его имя – это звук брошенного в воду камня, женский всхлип, цокот копыт и раскаты грома. «И назовет нам его в висок звонко щелкающий курок», - отмечает поэтесса.
Несмотря на свое трепетное отношение к Блоку Цветаева все же позволяет себе небольшую вольность и заявляет: «Имя твое – поцелуй в глаза». Но от него веет холодом потустороннего мира, ведь поэтесса до сих пор не верит в то, что такой человек может существовать в природе. Уже после смерти Блока она напишет о том, что ее удивляет не его трагическая картина, а то, что он вообще жил среди обычных людей, создавая при этом неземные стихи, глубокие и наполненные сокровенным смыслом. Для Цветаевой Блок так и остался поэтом-загадкой, в творчестве которого было очень много мистического. И именно это возводило его в ранг некоего божества, с которым Цветаева просто не решала себя сравнивать, считая, что недостойна даже находится рядом с этим необыкновенным человеком.
Обращаясь к нему, поэтесса подчеркивает: «С именем твоим – сон глубок». И в этой фразе нет наигранности, так как Цветаева действительно засыпает с томиком стихов Блока в руках. Ей грезятся удивительные миры и страны, а образ поэта становится настолько навязчивым, что автор даже ловит себя на мысли о некой духовной связи с этим человеком. Однако проверить, так ли это на самом деле, ей не удается. Цветаева живет в Москве, а Блок – в Санкт-Петербурге, их встречи носят редкий и случайный характер, в них нет романтики и высоких отношений. Но это не смущает Цветаеву, для которой стихи поэта являются лучшим доказательством бессмертия души.
(М. Цветаева «Стихи к Блоку»)
Литература – искусство, требующее своего истолкования, часто аналитического исследования. Этими вопросами занимается литературоведение.
Литературоведение как наука
Литературоведение – наука, всесторонне изучающая художественную литературу, её сущность, происхождение и общественные связи; совокупность знаний о специфике словесно-художественного мышления, генезисе, структуре и функциях литературного творчества, о локальных и общих закономерностях историко-литературного процесса; в более узком смысле слова – наука о принципах и методах исследования художественной литературы и творческого процесса.
(«Краткая литературная энциклопедия»,
М., «Сов. Энциклопедия», 1967, т.4, стр. 331)
Литературоведение как наука включает в себя:
- историю литературы;
- теорию литературы;
- литературную критику ;
Вспомогательные литературоведческие дисциплины: архивоведение, библиотековедение, литературное краеведение, библиография, текстология и т.д.
Из истории литературоведческой науки
1. До начала XIX века литературоведческая мысль не носила ярко выраженного научного характера. Размышление о литературе чаще всего приобретали философско-этический или сугубо эстетический оттенок (Буало, Лессинг, Кант, Гердер и др.)
2. Основные методы (системы) изучения литературы сложились в Европе в XIX веке.
3. Метод (научный) предполагает установление объективных критериев в искусстве с точки зрения единства индивидуальных и общественных интересов, стремление к систематизации принципов анализа художественных произведений.
4. Литературоведческая наука в различные культурно-исторические периоды
прибегала к различным методам, как то:
- биографическому (Сент-Бёв, Г. Брандес);
- филологическому (Г. Пауль, В. Перетц);
- мифологическому (братья Гримм, Ф. Буслаев и др.);
- психологическому (А. Потебня, Д. Овсяников-Куликовский);
- психоаналитическому (З. Фрейд, И. Ермаков);
- интуитивистскому (А. Бергес, М. Гершензон);
- культурно-историческому (братья Веселовские, Вс. Миллер);
- формальному (В. Жирмунский, В. Шкловский)
- социологическому (В. Перевезев)
- структуралистскому (Ю. Лотман)
- марксистско-ленинской критике (на ней долгое время идеологически базировалось отечественное – советское - литературоведение).
v Основы современного литературоведения во многом заложены в трудах древнегреческого мыслителя Аристотеля. Запомните основные положения (терминологию) аристотелевской «Поэтики». (336-332 г.г. до н.э.)
МИМЕЗИС – подражание, несущее в себе творческое и познавательное начало;
ТРАГЕДИЯ - подражание действию важному и законченному, имеющему определённый объём. Подражание при помощи речи, в каждой из своих частей различно украшенной; посредством действия, а не рассказа, совершающее путём сострадания и страха очищение подобных аффектов (катарсис)
КОМЕДИЯ - воспроизведение худших людей, однако не в смысле полной порочности (…) (…) смешное – это некоторая ошибка и безобразие, ни для кого ни пагубное, никому не причиняющее страдания; комическая маска есть нечто безобразное и искажённое, но без страдания.
ФАБУЛА - подражание действию, сочетание фактов.
ХАРАКТЕР - то, почему мы действующих лиц называем какими-нибудь; то, в чём обнаруживается направление воли;
МЫСЛЬ - то, в чём говорящие доказывают что-либо или просто высказывают своё мнение;
ПЕРИПЕТИЯ – перемена действия от счастья к несчастью, и наоборот.
Согласитесь, что определения, данные Аристотелем, не утратили своей точности и актуальности в наши дни.
v Существенное влияние на формирование эстетических воззрений на сущность поэзии оказало критическое наследие Н. Буало. Его трактат «Поэтическое искусство» (1674 г.) написан в стихах. Во внешне лёгкой поэтической форме скрыть серьёзное теоретическое содержание.
Имя твое - птица в руке,
Имя твое - льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое - пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое - ах, нельзя! -
Имя твое - поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое - поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток…
С именем твоим - сон глубок.
Анализ стихотворения «Имя твое - птица в руке» Цветаевой
М. Цветаева с большим трепетом и уважением относилась к творчеству и самой личности А. Блока. Между ними практически не было никаких, даже дружеских отношений. Отчасти это объясняется тем, что поэтесса боготворила поэта-символиста, считая его неземным существом, по ошибке посетившим наш мир. Цветаева посвятила Блоку целый цикл стихотворений, включающий в себя «Имя твое — птица в руке…» (1916 г.).
Произведение, по сути, является набором эпитетов, которыми поэтесса наделяет фамилию Блока. Все они подчеркивают нереальность поэта, в которой была уверена Цветаева. Эти разнообразные определения объединяет стремительность и эфемерность. Состоящее из пяти букв имя (согласно дореволюционному правописанию на конце фамилии Блока писалась буква «ер») для поэтессы подобно «одному-единственному движению губ». Она сравнивает его с предметами (льдинка, мячик, бубенец), находящимися в движении; кратковременными, отрывистыми звуками («щелканье… копыт», «щелкающий курок»); символическими интимными действиями («поцелуй в глаза», «поцелуй в снег»). Цветаева умышленно не произносит самой фамилии («ах, нельзя!»), считая это кощунством по отношению к бестелесному существу.
Блок действительно производил сильное впечатление на нервных девушек, которые часто в него влюблялись. Он находился во власти созданных в своем воображении символов и образов, что позволяло ему оказывать необъяснимое влияние на окружающих. Цветаева попала под это влияние, однако сумела сохранить оригинальность собственных произведений, что несомненно пошло ей на пользу. Поэтесса очень тонко разбиралась в поэзии и разглядела в творчестве Блока настоящий талант. В стихотворениях поэта, которые для неискушенного читателя представлялись полной бессмыслицей, Цветаева видела проявление космических сил.
Безусловно во многом эти две сильные творческие личности были схожи, особенно в способности полностью отрешиться от реальной жизни и существовать в мире собственных грез. Причем Блоку это удавалось в невероятной степени. Именно поэтому Цветаева до такой степени уважала и втайне завидовала поэту-символисту. Главное отличие поэтессы от впечатлительных барышень заключалось в том, что о любовном чувстве не могло быть и речи. Цветаева не представляла себе, как можно испытывать слишком «земное» чувство к эфемерному существу. Единственное, на что рассчитывает поэтесса — духовная близость без каких-либо физических контактов.
Стихотворение завершается фразой «С именем твоим — сон глубок», которая возвращает читателя к реальности. Цветаева признавалась, что часто засыпала за чтением .
Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движение губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
И назовет его нам в висок
Звонко щелкающий курок.
Имя твое — ах, нельзя! —
Имя твое — поцелуй в глаза,
В нежную стужу недвижных век.
Имя твое — поцелуй в снег.
Ключевой, ледяной, голубой глоток
С именем твоим — сон глубок.
Блок в жизни Марины Цветаевой был единственным поэтом, которого она чтила не как собрата по «струнному рукомеслу», а как божество от поэзии, и которому, как божеству, поклонялась... Творчество одного лишь Блока восприняла Цветаева как высоту столь поднебесную — не отрешенностью от жизни, а — очищенностью ею — (так огнем очищаются!), что ни о какой сопричастности этой творческой высоте она, в «греховности» своей, и помыслить не смела — только коленопреклонялась».
Видела Цветаева Блока всего лишь два раза — на его вечерах в Москве в 1920 году. «Я в жизни — волей стиха— пропустила большую встречу с Блоком... И была же секунда... когда я стояла с ним рядом, в толпе, плечо с плечом... глядела на впалый висок, на чуть рыжеватые, такие некрасивые (стриженый, больной) — бедные волосы... Стихи в кармане — руку протянуть — но дрогнула. Передала через Алю (дочь Марины Цветаевой) без адреса, накануне его отъезда». (Из письма Цветаевой Пастернаку в феврале 1923 года).
* * *
У меня в Москве — купола горят,
У меня в Москве — колокола звонят,
И гробницы, в ряд, у меня стоят, —
В них царицы спят и цари.
Легче дышится — чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе — до зари.
И проходишь ты над своей Невой
О ту пору, как над рекой-Москвой
Я стою с опущенной головой,
И слипаются фонари.
Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю —
О ту пору, как по всему Кремлю
Просыпаются звонари.
Но моя река — да с твоей рекой,
Но моя рука — да с твоей рукой
Не сойдутся, Радость моя, доколь
Не догонит заря — зари.
* * *
Должно быть — за той рощей
Деревня, где я жила.
Должно быть — любовь проще
И легче, чем я ждала.
— Эй, идолы, чтоб вы сдохли! —
Привстал и занес кнут.
И окрику вслед — охлест,
И вновь бубенцы поют.
Над валким и жалким хлебом
За жердью встает — жердь.
И проволока под небом
Поет и поет смерть.
О Блоке Цветаева писала много и после его смерти: цикл «Стихов к Блоку» включает 18 стихотворений, затем поэма «На красном коне», доклад «Моя встреча с Блоком» (не сохранился).
* * *
Я помню первый день, младенческое зверство,
Истомы и глотка божественную муть,
Всю беззаботность мук, всю бессердечность сердца,
Что камнем падало — и ястребом — на грудь.
И вот — теперь — дрожа от жалости и жара,
Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть,
Потупиться — понять — что сладострастью кара —
Жестокая любовь и каторжная страсть.
М. Цветаева: «Я писала за многих. Я всё понимала, но я не всем — была».
* * *
Умирая, не скажу: была.
И не жаль, и не ищу виновных.
Есть на свете поважней дела
Страстных бурь и подвигов любовных.
Ты — крылом стучавший в эту грудь,
Молодой виновник вдохновенья —
Я тебе повелеваю: — будь!
Я — не выйду из повиновенья.
Любви противопоставлено поэтическое вдохновение — крылатый Гений. Для Марины любви вне поэзии не существовало.
* * *
Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает — и бездна пролегла
От правого — до левого крыла!
Это стихотворение Марина Цветаева считала одним из лучших среди ранних своих стихов.
