Самая почетная победа - та, которую одерживают над эгоизмом. П. Буаст
Низкая душа, надутая гордость есть не что иное, как грязь, пришедшая в брожение. П. Буаст
Хвалить самого себя - это говорить невежливо другим: «Я лучше вас». П. Буаст
После порока осуждать всех самый несносный - это хвалить самого себя. Ф. Бэкон
Хвастливый человек - посмешище для умных, ; предмет поклонения для глупцов, лакомая добыча для льстецов и раб собственного тщеславия. Ф. Бэкон
Себялюбивая мудрость гнусна во всех видах своих. Ф. Бэкон
Самая свирепая гордыня рождается прежде всего из чувства бессилия. П. Валери
Тщеславие есть самое естественное свойство людей, и вместе с тем оно-то и лишает людей естественности. Л. Вовенарг
Ничто так не унижает человека, не делает его таким жалким, как тщеславие; оно ярчайшая примета посредственности. Л. Вовенарг
Гордость - утешительница слабых. Л. Вовенарг
Ни на что не годится тот, кто годится только для самого себя. Ф. Вольтер
Бесконечно маленькие люди имеют бесконечно вели: кую гордость. Ф. Вольтер
Постоянная важность является лишь маскою посредственности. Ф. Вольтер
Самолюбие похоже на надутый ветром мех, способный разразиться бурей от малейшего сделанного на его поверхности прокола. Ф. Вольтер
Эгоизм ненавидит все общее, он отрывает человека от человечества, ставит его в исключительное положение; для него все чуждо, кроме своей личности. С эгоизмом об руку идет гордая надменность. А. И. Герцен
Люди, страдающие дефектами, особенно в области духа, чаще всего имеют о себе преувеличенное мнение. И. Гёте
Самое вредное - это чурбан, которому вскружили голову. Д. Голсуорси
Личный эгоизм - родной отец подлости. М. Горький
Самодовольный человек - это затвердевшая опухоль на груди общества. М. Горький
Как тесны границы человеческой откровенности и как стойко охраняет их самолюбие. М. Горький
Стремление человека быть центром общего внимания людей - пагубно для него, ибо ничто не умертвляет душу так быстро, как жажда нравиться людям. М. Горький
Тщеславие - страшная сила, действующая внутри нас и против нас же самих. В. Гюго
Тщеславие есть не что иное, как сластолюбие гордости. А. Даржонвиль
Надменность - всегда порок, хотя бы уже потому, что у надменных людей нет серьезных оснований уважать себя. Р. Декарт
Гордость - это скользкая покатость, внизу которой ожидает нас высокомерие и тщеславие. А. Декурсель
Все говорить и ничего не желать слушать есть признак гордости. Демокрит
Лучше, чтобы хвалил нас кто-нибудь другой, чем хвалить самого себя. Демокрит
Если любить только себя, то с приходом тяжелых жизненных испытаний человек проклинает свою судьбу и переживает страшные муки. Ф. Э. Дзержинский
Где есть любовь, там нет страдания, которое могло бы сломить человека. Настоящее несчастье - это эгоизм. Ф. Э. Дзержинский
Стопроцентный эгоист, как правило, негодяй. В. Н. Добровольский
Эгоисты капризны и трусливы перед долгом: в них вечное, трусливое отвращение связать себя каким-нибудь долгом. Ф. М. Достоевский
Эгоизм умерщвляет великодушие. Ф. М. Достоевский
Безмерное самолюбие и самомнение не есть признак чувства собственного достоинства. Ф. М. Достоевский
Честолюбие - это нескромность ума. У. Дэвенант
Снобизм - это догматизм наоборот, а догматизм - это снобизм наоборот. Е. Евтушенко
Большое честолюбие издавна превращало благоразумных в безумцев. И. Кант
Девиз эгоиста: «Я - цель, все остальное - средство». Э. Капиев
Честолюбие само по себе, может быть, и порок, но оно часто является источником достоинства. Квинтилиан
Пустой мех вздувается от ветра, пустая голова - от чванства. М. Клаудиус
Кто очень любит себя, того не любят другие, потому что из деликатности не хотят быть его соперником. В. О. Ключевский
Эгоисты всех больше жалуются на эгоизм других, потому что всего больше от него страдают. В. О. Ключевский
Человек самовлюбленный - это нечто среднее между глупцом и нахалом: в нем есть кое-что от того и от другого. Ж. Лабрюйер
Раб зависит только от своего господина, честолюбие - от всех, кто способен помочь его возвышению. Ж. Лабрюйер
Ложная скромность - самая утонченная уловка тщеславия. Ж. Лабрюйер
Человек тщеславный равно получает удовольствие, говоря о себе как хорошее, так и дурное; человек скромный просто не говорит о себе. Ж. Лабрюйер
Высокомерие - вот единственная причина того, что мы так дерзко заносимся перед низшим и так постыдно пресмыкаемся перед высшим. Ж. Лабрюйер
Человек самовлюбленный - это тот, в ком глупцы усматривают бездну достоинств. Ж. Лабрюйер
Человек, высокомерный и спесивый в обществе, обычно добивается результата, прямо противоположного тому, на который рассчитывает, - если, конечно, он рассчитывает на уважение. Ж. Лабрюйер
Боится презрения лишь тот, кто его заслуживает. Ф. Ларошфуко
Люди упрямо не соглашаются с самыми здравыми суждениями не по недостатку проницательности, а из-за избытка гордости: они видят, что первые ряды в правом деле разобраны, а последние им не хочется занимать. Ф. Ларошфуко
Не доброта, а гордость побуждает нас читать наставления людям, совершившим проступки; мы укоряем их не столько для того, чтобы исправить, сколько для того, чтобы убедить в нашей собственной непогрешимости. Ф. Ларошфуко
Наше самолюбие больше страдает, когда порицают наши вкусы, чем когда осуждают наши взгляды. Ф. Ларошфуко
Воздавать должное своим достоинствам наедине с собою столь же разумно, сколь смехотворно превозносить их в присутствии других. Ф. Ларошфуко
Тщеславие заставляет нас поступать противно нашим вкусам гораздо чаще, чем требование разума. Ф. Ларошфуко
Мы выиграли бы в глазах людей, если бы являлись им такими, какими мы всегда были и есть, а не прикидывались такими, какими никогда не были и не будем. Ф. Ларошфуко
Величавость - это непостижимое свойство тела, изобретенное для того, чтобы скрыть недостаток ума. Ф. Ларошфуко
В людях не так смешны те качества, которыми они обладают, как те, на которые они претендуют. Ф. Ларошфуко
Изнанка обычного честолюбия заключается в том, что оно никогда не может быть удовлетворено. Д. Леббок
Нет ничего отвратительней, чем говорить о себе. Д. Леопарди
Тот самый человек пустой, кто весь наполнен сам собой. М. Ю. Лермонтов
Самодовольство и самомнение - несчастье, они делают человека глупцом. К. Либкнехт
Неукротимое честолюбие и недоверчивость я встречал всегда вместе. Г. Лихтенберг
Когда природа оставляет прореху в чьем-нибудь уме, она обычно замазывает ее толстым слоем самодовольства. Г. Лонгфелло
Гордость и слабость - сиамские близнецы. Д. Лоуэлл
Тоге, кого увлек демон честолюбия, разум уже не в силах сдержать, и он бросается туда, куда его влечет непреодолимая сила: он уже больше не выбирает сам своего места в обществе, а это решают случай и иллюзия. К. Маркс
Гордость всегда бывает слабым пособием и суетной декорацией посредственности. Ж. Массийон
Высокомерие складывается из чересчур высокого мнения о себе и чересчур низкого о других. М. Монтень
Обвинениям в адрес самого себя - всегда верят, самовосхвалению - никогда. М. Монтень
Кто не уважает себя, тот - несчастен, но зато тот, кто слишком доволен собой, - глуп. Г. Мопассан
Тщеславие есть кожа души. Ф. Ницше
Тщеславному человеку важно не мнение других, а его собственное мнение об их мнении. Ф. Ницше
На фоне наших страстей гордыня то же, что шут в обществе. А. Оксеншерна
От тщеславного человека не ожидайте справедливости. В. Олстон
Эгоист живет только в себе и для себя, и если поковеркано его «я», то ему нечем жить. Н. А. Островский
Жить только для себя - позор. Н. А. Островский
Эгоизм ненавистен, и те, которые не подавляют его, а только прикрывают, всегда достойны ненависти. Б. Паскаль
Тщеславный так полон самим собою, что в нем нет места ничему другому. Т. Пейн
Внушения узкого и близорукого эгоизма всегда подают повод к самым возмутительным несправедливостям. Д. И. Писарев
Когда пустой и слабый человек слышит лестный отзыв насчет своих сомнительных достоинств, он упивается своим тщеславием, зазнается и совсем теряет свою крошечную способность относиться критически к своим поступкам и к своей особе. Д. И. Писарев
Земледельцы охотнее смотрят на те колосья, которые к земле клонятся, нежели на те, которые вверх торчат. Плутарх
В каждом человеке ровно столько тщеславия, сколько ему недостает ума. А. Поп
Нет микроскопа, который бы так увеличивал, как глаза человека, любующегося собой. А. Поп
Индивидуализм есть подчеркнутая слабость. М. М. Пришвин
Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия, унижает нас. А. С. Пушкин
Истинный эгоист согласен даже, чтобы другие были счастливы, если только он принесет им счастье. Ж. Ренар
Тщеславие человека бывает источником величайших его бедствий. Ж.-Ж. Руссо
Самый дурной человек - тот, который больше всего замыкается в себе, направляет все сердечные помыслы на самого себя. Ж.-Ж. Руссо
Если тщеславие сделало кого-нибудь счастливым, то наверняка этот кто-нибудь был дурак. Ж.-Ж. Руссо
Тщеславие скорее есть признак своего ничтожества, нежели величия. Д. Свифт
Прошедшее для эгоиста - пустота, настоящее - пустыня, будущее - ничтожество. С. Сегюр
Человек, который думает только о себе и ищет во всем своей выгоды, не может быть счастлив. Хочешь жить для себя, живи для других. Сенека Младший
Очень редко, а вернее - никогда не бывает так, чтобы наше честолюбие не приносило вреда другому. М. Сервантес
Ни один человек, любящий свое горло и свой желудок, не произвел ничего истинно прекрасного. П. Скаррон
Высокомерный никого не любит, да и его никто не любит. Он друг льстецов и отец ненависти. Г. С. Сковорода
Эгоизм и себялюбие всегда оказываются дрянными товарищами в жизни. С. Смайлс
Тщеславие есть не что иное, как несвоевременная попытка получить громкую известность, прежде чем заслужили ее. А. Смит
Обычная форма эгоизма, справедливо осуждаемая, - бесконечное развитие человеком темы разговора. Г. Спенсер
Эгоизм - это первопричина рака души. В. А. Сухомлинский
Влюбленный в себя не может быть способным на подлинную любовь. Эгоизм - это страшный порок, отравляющий любовь. Если ты эгоист, лучше не создавай семьи. В. А. Сухомлинский
Думать только о себе, только о своем благе - это значит быть скотиной. В. А. Сухомлинский
Из всех пороков, унижающих личность человека, себялюбие самый гнусный и презренный. У. Теккерей
Гордость - это своего рода презрение ко всем другим, кроме самого себя. Теофраст
Тщеславие - это низменное стремление к почету. Теофраст
Неблагородна поза гордеца. А. Термези
Гордый человек точно обрастает ледяной корой. Сквозь кору эту нет хода никакому другому чувству. Л. Н. Толстой
Удивительно свойство самоуверенности. Какие бы ни были способности человека: ума, учености, всяких дарований, сердца даже, - если человек самоуверен, все эти качества становятся недостатками. Л. Н. Толстой
Как человек не может сам поднять себя, так не может человек и похвалить себя. Напротив, всякая попытка человека хвалить себя роняет его в глазах людей. Л. Н. Толстой
Чем больше человек доволен собой, тем меньше в нем того, чем можно быть довольным. Л. Н. Толстой
Тщеславие, забота о славе людской - это последнее снимаемое платье. Трудно его снять, а тяготит оно ужасно; потому что более всего мешает свободе души. Л. Н. Толстой
Чем выше в своем собственном мнении подымается человек, тем положение его ненадежнее. Л. Н. Толстой
Тщеславие есть какая-то недозрелая любовь к славе, какое-то самолюбие, перенесенное в мнение других, - он любит себя не таким, каким он есть, а каким он показывается другим. Л. Н. Толстой
Есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут,и другим не дают. И. С. Тургенев
Себялюбие - самоубийство. Себялюбивый человек засыхает, словно одинокое, бесплодное дерево; но самолюбие как деятельное стремление к совершенству есть источник великого. И. С. Тургенев
Чрезмерная гордость - вывеска ничтожной души. И. С. Тургенев
Любовь к самому себе - роман, длящийся целую жизнь. О. Уайльд
Тщеславие приносит только стыд, а не почет. Федр
Надменность - это карикатура на гордость. Э. Фейхтерслебен
Гордецы ненавидят гордость в других людях. Б. Франклин
Вероятно, из всех наших прирожденных страстей труднее всего сломить гордость; как ни маскируй ее, как ни борись с ней, души, умерщвляй ее, - она все живет и время от времени прорывается и показывает себя. Б. Франклин
Гордость, обедающая тщеславием, получает на ужин презрение. Б. Франклин
Влюбленный в себя соперников не имеет. Цицерон
Когда нечем гордиться в настоящем, хвастаются вчерашними заслугами. Цицерон
Тщеславный человек всегда бывает низок. П. И. Чайковский
Искать счастья в эгоизме - ненатурально, и участь эгоиста нимало не завидна: он урод, а быть уродом неудобно и неприятно. Н. Г. Чернышевский
Честолюбие воспламеняет низменные души гораздо легче, нежели возвышенные. Н. Шамфор
Почтительность без уважения - вот награда за чванство без заслуг. Н. Шамфор
Непомерные притязания - вот источник наших горестей, и счастье в жизни мы получаем лишь тогда, когда он иссякает. Н. Шамфор
Заносчивость - непрочный материал: она, как стираная ткань, садится. В. Шекспир
Общая участь всех хвастунов: рано ли, поздно ли, а все-таки непременно попадешь впросак. В. Шекспир
Самопочитание никогда не бывает столь мерзостно, как самоунижение. В. Шекспир
Самая могущественная страсть - тщеславие. Спаси меня от этой страсти, и я сам избавлюсь от остальных. Р. Шеридан
Себялюбие - величайшая нищета живого создания. Ф. Шиллер
Тщеславие делает человека болтливым. А. Шопенгауэр
Ненасытное честолюбие помрачает ум человека, и он не замечает грозящих ему опасностей. Эзоп
Гордость искореняет все пороки, кроме себя самой. Р. Эмерсон
Занимаясь самим собой, человек только в очень редких случаях, и далеко не с пользой для себя и для других, удовлетворяет свое стремление к счастью. Ф. Энгельс
Если кому-либо не хватает даров природы, он возмещает этот изъян усиленной дозой самодовольства. Эразм Роттердамский
Цитата дня
Кто не умеет с толком употребить свое время, тот первый жалуется на его нехватку: он убивает дни на одевание, еду, сон, пустые разговоры, на размышления о том, что следует сделать, и просто на ничегонеделание.
Счастье - состояние длительного удовлетворения от пережитого наслаждения и полноты жизни. Оно сопровождает каждый момент человеческой жизни человека как проявления высшей ценности. Поэтому оно тесно связано с судьбой человека. Именно в смысле цели всех устремлений человека счастье понималось в эпоху античности.
Эвдемонизм (греч.eudemonia- блаженство) - этическое направление, рассматривающее счастье как мотив и цель всех стремлений человека. Приверженцы эвдемонизма считали счастливым того человека, чьи физические и духовные способности могли беспрепятственно развиваться. Благодаря всестороннему развитию способностей человек достигал высшего удовольствия, заслуживал уважения современников и славную память потомков. Представителями эвдемонизма в разное время были Сократ, Эпикур, Б. Спиноза, Г.В. Лейбниц, J1. Фейербах. Г. Спенсер и др.
Основы учения о счастье были заложены и развиты античными школами эпохи эллинизма: стоиками, эпикурейцами и скептиками.
Счастье - бесстрастие и аскетический образ жизни, сопровождающийся отречением от земных чувств. В этом состоит суть понимания природы счастьястоиками. Основным принципом счастливой жизни, по их мнению, должна стать апатия. Апатия (греч.apatheia- бесстрастие) - независимость от чувств и страстей. Поэтому счастливый образ жизни - удел мудреца. Он всегда предан разуму, а его высказывания правильны и беспристрастны.
Счастье - свобода от страстей и бесстрашие перед смертью и смертельными муками. Таков был идеал счастливой жизнискептиков. Он основывался на принципе атараксии. Атараксия (греч.ataraxia- невозмутимость) - нравственный принцип, согласно которому счастье заключается в душевном спокойствии и безмятежности. Путь к счастью лежит через следование другому принципу - принципу эпохе. Эпохе (греч.epoche- остановка или начало развития) - воздержанность от суждений, за которой следовала бестревожность.
Счастье - стремление к наслаждениям и удовольствиям. Таково понимание счастьяэпикурейцами , которые выделяли два вида счастья:
высочайшее счастье, принадлежащее богам, его невозможно приумножить;
счастье, достижимое для человека и допускающее умножение.
Эпикурейцы видели не в каждом наслаждении залог будущего счастья человека, но только в тех из них, которые соответствуют его разумной природе. Счастье невозможно для человека, который живет неразумно, так как разум - высшее благо для человека.
Нравственный смысл счастья состоит в стремлении человека к радости, наслаждениям и удовольствиям, но только к тем, которые не наносят ущерба его духовному и физическому здоровью. Счастье ведомо человеческими желаниями, но не все они нравственно оправданы и часто достигаются в ущерб самому человеку и окружающим его людям. В ином случае стремление к счастью оборачивается несчастьем.
Несчастье - черта характера человека, которая ведет к ошибкам, проступкам, невзгодам, болезням или потерям близких людей. Погоня за наслаждениями не гарантирует счастья и, наоборот, самоотречение является более близким путем к нему. В конечном итоге счастье является результатом добродетельной и согласующейся с нравственными ценностями жизни.
Понятие, конкретизирующее высшее благо как завершенное, самоценное, самодостаточное состояние жизни; общепризнанная конечная субъективная цель деятельности человека. Как слово живого языка и феномен культуры С. многоаспектно. Пол. исследователь В. Татаркевич выделил четыре основных значения понятия С:
1) благосклонность судьбы, удача, удавшаяся жизнь, везение; первоначально, по-видимому, такое понимание превалировало над др. смыслами, что отразилось в этимологии слова (праславянское cъcestъje расшифровывается как сложенное из др.-инд. su (хороший) и «часть», что означало «хороший удел», по др. версии «совместная часть, доля»; др.-греч. eudaimonia букв. означало покровительство доброго гения);
2) состояние интенсивной радости;
3) обладание наивысшими благами, общий несомненно положительный баланс жизни;
4) чувство удовлетворения жизнью.
Философско-этический анализ С. начинается с разграничения в его содержании двух принципиально различных по происхождению компонентов: а) того, что зависит от самого субъекта, определяется мерой его собственной активности, и б) того, что от него не зависит, предзадано внешними условиями (обстоятельствами, судьбой). То в С. что зависит от человека, получило название добродетели. Именно в связи с понятием С. формировались человеческие представления о добродетели и их философско-этическое осмысление. В ходе поиска ответа на вопрос, в чем заключается совершенство человека, которое ведет к его С. было выработано понятие морального совершенства и нравственных (этических) добродетелей.
Соотношение добродетели и С. точнее, роль и место нравственных добродетелей в составе факторов, образующих С. стало центральной проблемой этики. Различные ее решения в истории европейской этики могут быть сведены к трем основным традициям.
Первая традиция видит в нравственных добродетелях средство по отношению к С. которое выступает в качестве цели. С. отождествляемое в одном случае с наслаждением (гедонизм), в другом - с пользой, успехом (утилитаризм), в третьем - с отсутствием страданий, безболием тела и безмятежностью души (Эпикур), становится критерием и высшей санкцией индивидуальной человеческой морали. Эта традиция получила название эпикурейской, или собственно эвдемонистической.
Вторая традиция, получившая название стоической, рассматривает С. как следствие добродетели. По мнению стоиков, нравственное совершенство человека независимо от его индивидуальной эмпирической судьбы, конкретных обстоятельств жизни совпадает с проистекающей из разума внутренней стойкостью; т.к. считалось, что индивид через разум связан с космосом в целом, то нравственное совершенство само по себе оказывается С. Согласно такому пониманию человек счастлив не в индивидуальных и особенных проявлениях своей жизни, а в ее родовой сущности, совпадающей с разумом.
Третья традиция, по отношению к которой первые две могут считаться маргинальными, является синтетической. Она заложена Аристотелем и вполне может быть названа его именем - аристотелевской (часто ее также именуют эвдемонистической), в Новое время наиболее ярко представлена Г.В.Ф. Гегелем. По этой традиции, нравственные добродетели - есть и путь к С. и самый существенный его элемент. Аристотелизм трактует С. как вторую природу, выступающую как совершенная деятельность, деятельный разум. Разумно преобразованной природе свойственны свои собственные удовольствия. Такой подход связывает проблему С. с конкретным анализом видов человеческой деятельности, открывая тем самым возможность создания теории С. Существенными при этом являются вопросы о С. индивида и С. общества (гос-ва), а также о собственно человеческом и высшем (божественном) уровнях С. С. - фундаментальная категория человеческого бытия. В известном смысле самого человека можно определить как существо, предназначение которого состоит в том, чтобы быть счастливым. Понятием «С.» в самом общем виде обозначается наиболее полное воплощение человеческого предназначения в индивидуальных судьбах. Счастливой обычно именуется жизнь, состоявшаяся во всей полноте желаний и возможностей. Это - удавшаяся жизнь, гармоничное сочетание всех ее проявлений, обладание наилучшими и наибольшими благами, устойчивое состояние эмоционального подъема, радости.
В философско-этическом анализе С. наряду с вопросом о его соотношении с добродетелью важное значение имели еще два:
1) относится ли С. к сфере целей или оно является сверхцелью, императивом?
2) может ли быть счастливым человек, если несчастны его окружающие?
С. - цель деятельности; оно находится в пределах возможностей человека. Но стоит представить себе это состояние достигнутым, как жизнь в форме сознательно-целесообразной деятельности оказывается исчерпанной. Получается парадоксальная ситуация: С. нельзя не мыслить в качестве достижимой цели, но и нельзя помыслить таковой. Выход из нее чаще всего усматривают в разграничении различных форм и уровней С. - прежде всего речь идет о разграничении С. человеческого и С. сверхчеловеческого. Уже Аристотель выделял первую (высшую) эвдемонию, которая связана с дианоэтическими добродетелями и представляет собой нечто божественное, и вторую эвдемонию, связанную с этическими добродетелями. Он же пользуется двумя словами - eudaimonia и makarhiotes, различие между которыми позже приобрело терминологический смысл - «С.» и «блаженство». Эпикур говорил, что С. бывает двух родов: «высочайшим, которое уже нельзя умножить», и другое, которое «допускает и прибавление и убавление наслаждений». Первое свойственно богам, второе - людям. Это разграничение человеческого С. получило развитие в религиозно-филос. учениях, где оно приобрело форму разграничения между земным С. и потусторонним блаженством.
С. заключается в чувстве удовлетворенности индивида тем, как в целом складывается его жизнь. Из этого, однако, не следует, что С. субъективно. Оно не сводится к отдельным удовольствиям, а представляет собой их гармоничное сочетание, синтез. Даже как эмоциональное состояние оно, по крайней мере, отчасти имеет вторичную природу и обусловлено определенными претендующими на общезначимость представлениями о С. Тем более это относится к оценкам в терминах «С.» и «несчастье». За субъективным чувством и представлением о С. всегда стоит какой-то канон, образец того, что такое С. и счастливый человек сами по себе. Говоря по-другому, в своем желании С. человек всегда исходит из того, что такое же желание присуще и др. людям. Более того: С. одних индивидов прямо зависит от С. других. К примеру, не может быть счастлива мать, если несчастны ее дети. Весь вопрос в том, как широк этот круг обратных связей С. Л. Фейербах говорил, что эвдемонизм становится этическим принципом как желание С. другому. Это значит: С. одних индивидов связано со С. других через нравственные отношения между ними, через посредство счастливого общества. Счастливый человек в счастливом обществе - такова одна из типичных и центральных тем филос. трактатов о С.
И. Кант развел понятия морали (добродетели, долга) и С. выдвинув два основных аргумента:
а) хотя С. в качестве высшего блага признают все, тем не менее понимают его по-разному, оно предстает как субъективное чувство и не может стать основой общезначимости (всеобщности) как специфического признака нравственности;
б) соединение морали со С. создает иллюзию, будто добродетельность человека гарантированно дополняется его жизненным благополучием.
Позицию Канта нельзя понимать как этическую дискредитацию С. Последнее признается в качестве фокуса всех эмпирических целей человека, императивов благоразумия, имеет иной источник и иную природу, нежели нравственный долг.
В современной этике проблематика С. растворена в разнообразных натуралистических теориях морали, в ней нет акцентированных эвдемонистических моральных учений, проблема С. не является центральной в этических дискуссиях, что, видимо, отражает трагизм мироощущения и общественного существования современного человека.
Счастье, смысл жизни, цель и идеал человеческой жизни. Трудно найти другие категории этики, которые с древнейших времен и до наших дней не вызывали бы такой живой интерес. Зачем живет человек? Каково его предназначение в мире? Есть ли какой-то смысл в его жизни, если он конечное существо, т.е. смертен?
Эти и другие подобные вопросы, которые Г. Гейне назвал в свое время проклятыми, не могут не волновать каждого мыслящего человека, ибо вопрос о смерти и бессмертии - это глубоко нравственный вопрос - только человеку свойственно задумываться о конечности своего существования. Именно в такие моменты он с особой силой ощущает и осознает потребность определить, в чем же заключается для него смысл жизни, счастлив ли он. Это момент нравственной самооценки человека.
В истории этики известно множество ответов на вопросы о смысле жизни человека.
Все их можно разделить на три основных направления:
1) одни усматривали смысл жизни в индивидуальном благополучии;
2) другие видели его в реализации каких-то внеземных задач;
3) провозглашали бессмысленность и абсурдность человеческого бытия.
Индивидуалистические концепции счастья и смысла жизни мы находим в гедонизме и эвдемонизме. Кроме того, в том или ином варианте понимание счастья как максимума удовольствий встречается в этике утилитаризма.
План
Введение
1. Воля как сущность мира
2. Мир как представление
3. Жизнь как кара и искупление
Заключение
Список литературы
Введение
К середине XIX в. западноевропейская философская мысль оказалась в глубоком кризисе. Он был обусловлен в первую очередь разложением гегелевской философской школы. Философия Гегеля, которая «подвела величественный итог всей предшествующей философской мысли», оказалась не в состоянии ответить на практические вопросы современности. Революция 1848 г. в Европе отбросила идеи Гегеля как вещь, негодную к употреблению, поскольку реальные действия людей опрокидывали все теоретически рациональные рекомендации по обустройству общества. Возникла потребность «выхода» из тупика традиционной философии, поиска новых подходов, основанных на ином мировоззрении и миросозерцании.
Одним из вариантов этого «выхода» является «философия жизни», которая на исходе XIX в. приобрела самостоятельное значение как довольно широкое философское течение. Это качественно новое мировоззрение опирается не на абстрактное познание мира, а на философствование, вытекающее из полноты переживания жизни, где центром размышления является человек. Основы этой «философии жизни» были заложеныАртуром Шопенгауэром.
1. Воля как сущность мира
Согласно Шопенгауэру, субстанция мира - это воля явлений, которые мы в себе чувствуем как желания, нужду, стремления. Как уже было сказано, у науки нет "ключа" к этой двери. Но он есть у каждого живого человека. Этот "ключ" - не имперсональное обоснованное и обосновывающее рассуждение: всякое "внешнее" отношение обосновывания здесь отказывает; "ключ", открывающий перед нашим взором "вещь-в-себе", - это наша плоть, наше собственное тело. В самом деле, разве оно не является для каждого из нас самой реальной из "вещей"? На языке телесной жизни для нас раскрывается то, что действительно, и при этом раскрывается само, не требуя от нас никаких ухищрений, чтобы догадаться о его наличии на основании каких-то внешних признаков.
Шопенгауэр считал, человеку тело дается не только как представление в созерцании, как объект среди объектов, но и совершенно иным образом - как то, что обозначается словом воля. Тело как таковое - частица мира и, следовательно, оно - плацдарм, с которого начинается постижение мира вещей самих по себе. Понятие воли, подчеркивает Шопенгауэр, - единственное из всех возможных «имеет свой источник не в явлении, не в созерцательном представлении, а исходит из внутренней глубины, из непосредственного сознания каждого; в нем каждый познает собственную индивидуальность в ее сущности, непосредственно, без какой-либо формы, даже формы субъекта и объекта, так как здесь познающее и познанное совпадают» (10, с. 239).
Волевые действия тела не находятся в отношениях причины и следствия. Они могут быть непроизвольными, следующими за раздражением; любое воздействие на тело непосредственно воздействует на волю, вызывая боль (если ей противоречит) или удовольствие (если соответствует ей). Волевое действие руководится и мотивами, но в этом случае оно не созерцается непосредственно, а требует созерцания в рассудке, которое Шопенгауэр называет объектностью воли. Поэтому воление и действие различны только в рефлексии; в действительности они едины (10, с. 234).
Тождество тела и воли проявляется не только в том, что впечатления служат рассудку; они возбуждают волю, влияющую на состояние тела; любой волевой аффект потрясает тело, нарушая равновесие его витальных функций. Наконец, непосредственное знание о моей воле неотделимо от знания о моем теле: познавая волю как объект, я познаю ее как тело, оказываясь в классе представлений о реальных объектах; но в то же время непосредственное знание о нем я могу перенести в абстрактное познание, осуществляемое разумом. Следовательно, понимание тождества тела и воли достигается познанием особого рода: оно требует отвлечься от того, что мое тело есть мое представление; необходимо рассматривать его и как мою волю.
Воля безосновна, она подчиняется закону основания и обретает зримое выражение, то есть объектность (становясь созерцаемым объектом-явлением), только в отдельном действии тела, когда проявляется лишь отдельный акт воли. Применительно к индивиду этот отдельный акт либо серия волевых актов относится к его воле в целом так, как эмпирический характер человека, проявляющий себя в мире явлений, относится к его ноуменальному характеру, который Кант причислял к миру вещей самих по себе. Открываясь не в целом, а лишь в отдельных актах, воля тем не менее становится ключом к познанию глубочайшей сущности человека и мира. Таким образом, понятие воли получает больший объем, чем оно имело до сих пор (7).
Шопенгауэр знал, что, вводя новое понимание воли, он отступает от общепринятого. До Шопенгауэра в воле полагали способность человеческой души, разума или психики действовать по мотивам, ставить перед собой планы и достигать определенные цели. Я что-то хочу и это «что-то» представляю себе, размышляю о нем, вижу его, выбираю цель, стремлюсь ее достичь и т.п. В воле видели проявление личностной свободы, за которую отвечает мой ум: прежде чем я совершу волевой поступок, все мои желания осознаются. В подобном подходе понятие воли рационализируется.
В §18 своего труда Шопенгауэр утверждает, что акт воли и действие тела - «не два объективно познанных различных состояния, связанных с причинностью, они не находятся в отношении причины и действия; они - одно и то же...» (10, с. 228): бессубъектная воля - мировое начало, имеющееся и у человека как частицы мира и подчиняющее человека волящему мировому началу. Воля, по Шопенгауэру, - «самое глубокое ядро всего единичного, а также целого; она проявляется в каждой действующей силе природы, а не только в продуманных действиях человека» (10, с. 238).
Наиболее ясные проявления воли у человека переносятся на ее более слабые, менее отчетливые природные варианты. Хотя тело - единственный непосредственный объект, данный нашему созерцанию, тем не менее познание о существе и действиях нашего тела служит ключом и к пониманию сущности каждого явления в природе, при том что другие вещи в пространственно-временных и причинных характеристиках, одинаковых с телом субъекта, даны нашему сознанию не двояким образом, а только как представления (9).
Но если судить о них по аналогии с нашим телом, то, кроме воли и представления, мы ничего о них не узнаем и не можем помыслить.
Таким образом, воля человеческая открывает путь к пониманию волевых проявлений в природе. Издревле говорили о человеке как микрокосмосе, Шопенгауэр перевернул это положение и выяснил, как сам он утверждал, что мир - это макроантропус (4). Кантовское предположение Шопенгауэр превращает в решительное утверждение: воление человека аналогично действию воли в природе, но только в природе, а не в сверхприродной сущности, как предполагал Кант. На этом основании Шопенгауэру приписывают крайний субъективизм. Но он не задается вопросом о том, что первично или вторично; рассмотрение мира в целом он начинает с человека только потому, что самым реальным для него и для нас является собственное тело, которое нам непосредственно и лучше всего известно и близко. И от этого близкого он идет к более отдаленным предметам и к опосредованному знанию.
«Если мы хотим приписать физическому миру... наибольшую известную нам реальность, - пишет Шопенгауэр, - мы должны придать ему ту реальность, какой для каждого является его тело: ибо последнее для каждого есть самое реальное. Но если мы подвергнем анализу реальность этого тела и его действий, то помимо того, что оно есть наше представление, мы не найдем в нем ничего, кроме воли: этим исчерпывается его реальность. Таким образом, мы нигде не можем найти другую реальность для физического мира. Следовательно, физический мир должен быть чем-то иным, нежели наше представление; мы должны сказать, что он, помимо представления, т.е. сам по себе и по своей внутренней сущности, есть то, что мы непосредственно обнаруживаем в себе как волю» (10, с. 233).
Эта воля как глубочайшая сущность явлений проявляет себя в силе, которая питает растения, образует кристалл, направляет магнит к полюсу, в силе удара при соприкосновении разнородных металлов, в силе, которая проявляется в отталкивании и притяжении, в разделении и соединении, наконец, в тяготении, влекущем камень к земле, а Землю к Солнцу. Воля - самое глубокое ядро всего единичного, а также целого, она проявляется в каждой слепо действующей силе природы. Наличие такой воли философ разовьет впоследствии в своей работе «О воле в природе» (4). Воля проявляется также и в продуманных действиях человека; различие между тем и другим заключается лишь в степени проявления и не касается сущности проявляющегося. Проявление воли под руководством разума - лишь наиболее явная ее манифестация.
Рассудок, упорядочивая и систематизируя пространственно-временные восприятия (интуиции), посредством категории причинности улавливает объективные связи и законы. Тем не менее рассудок не идет дальше чувственного мира. Мир как представление феноменален, а это значит, что нет четкого различия между сном и бодрствованием. Просто во сне меньше последовательности, чем наяву: жизнь и сон сходны, и мы, пишет Шопенгауэр, не стыдимся признаться в этом. «Покровом Майи» названо мирское знание в Ведах и Пуранах. Люди живут, словно во сне, часто говорил Платон. Пиндару приписывают слова: «Человек - это сон о тени». Софокл сравнивал людей с призраками и легкими тенями. А кто не помнит сентенции Шекспира: «Мы из той же материи, что и наши сны, наша короткая жизнь окружена неким сном» (10, с. 276).
Жизнь и сны, развивает эту тему Шопенгауэр, - «страницы одной книги. Нудное чтение и есть реальная жизнь. Когда обычный урочный час чтения окончен, наступает время отдыха, мы по привычке продолжаем листать книгу, открывая по воле случая то одну страницу, то другую».
Мир как представление не есть вещь в себе, он феномен в том смысле, что он - «объект для субъекта». И все же Шопенгауэр не разделяет точку зрения Канта, согласно которой феномен как представление не ведет к постижению ноумена. Феномен, о котором свидетельствует представление, - иллюзия и кажимость, «покров Майи». И если для Канта феномен - единственная познаваемая реальность, то для Шопенгауэра феномен - иллюзия, скрывающая реальность вещей в их изначальной аутентичности.
Непознаваемая, по мнению Канта, сущность вещей вполне доступна. Шопенгауэр сравнивает путь к сути реальности с тайным подземным ходом, ведущим (в случае предательства) в сердце крепости, устоявшей в серии безуспешных попыток взять ее приступом (5).
Человек есть представление и феномен, но, кроме того, он не только познающий субъект, но еще и тело. А тело ему дано двумя различными способами: с одной стороны, как предмет среди предметов, с другой стороны - как «непосредственно кем-то узнанное», что можно обозначить как волю. Всякое реальное действие безошибочно указует на определенное телесное движение. «Волевой акт и телесное действие есть одно и то же, но они по-разному проявлены: непосредственно - с одной стороны, и как рассудочное созерцание - с другой».
Тело есть воля, ставшая ощутимой и видимой. Конечно, когда мы говорим о теле как о предмете, оно - всего лишь феномен. Но благодаря телу нам даны страдания и наслаждения, стремления к самосохранению. Посредством собственного тела каждый из нас ощущает «внутреннюю сущность собственного феномена. Все это не что иное, как воля, конституирующая непосредственный объект собственного сознания». Эта воля не возвращается в мир сознания, где субъект и объект противостоят друг другу, она предстает «непосредственным путем, когда нельзя четко различить объект и субъект» (8).
Таким образом, сущность нашего бытия - воля. Чтобы убедиться в этом, достаточно погрузиться в самого себя. Это погружение - одновременно и снятие «покрова Майи», под которым оказывается воля, «слепой и неостановимый натиск, возбуждающий и раскрывающий универсум». Другими словами, сознание и чувство тела как воли ведут к пониманию универсальности феноменов в сколь угодно разных проявлениях. Кто поймет это, уверен Шопенгауэр, тот увидит «волю в силе, питающей растения, дающей форму кристаллу, притягивающей магнитную стрелку на север и гетерогенные металлы друг к другу... камень к земле, а землю - к небу» (10, с. 247).
Эта рефлексия делает возможным переход от феномена к вещи в себе. Феномен есть представление, и ничего больше. Феноменов, связанных принципом индивидуации, множество; воля, напротив, одна и она слепа, свободна, бесцельна и иррациональна. Вечно ненасытная неудовлетворенность толкает природные силы (вегетативную, животную и человеческую) на непрерывную борьбу за право доминировать одна над другой. Эта изматывающая борьба научает человека порабощать природу и себе подобных, культивируя все более жестокие формы эгоизма.
«Воля - субстанция внутренняя, сердцевина любой частной вещи и всего вместе; слепая сила в природе, она явлена и в рассудочном поведении человека, - огромная разница в проявлениях, но суть остается неизменной».
2. Мир как представление
Есть одна истина, значимая для любого живого мыслящего существа, писал Шопенгауэр в сочинении «Мир как воля и представление». И она в том, что «нет ни солнца, ни земли, а есть лишь глаз, который видит, рука, чувствующая тепло земли», окружающий мир есть только в представлении, т. е. всегда и только в связи с другим бытием - воспринимающим. «Все, что ни есть в познании, и самый мир - объект в отношении к субъекту, лишь для субъекта он и существует. Мир есть мое представление» (10, с. 277).
Что никто из нас не в силах выскочить из себя, чтобы увидеть вещи сами по себе, что все наиболее очевидное - в сознании, находится внутри него самого, - эта истина была знакома и древней, и новой философии - от Декарта до Беркли; что существование и воспринимаемость взаимообратимы - философская основа Веданты.
Мир есть представление. А у представления есть две существенные, необходимые и не отделимые друг от друга цели - субъект и объект. Субъект представления есть тот, кто все познает, сам не познанный никем. «Субъект - опора мира, всеобщее условие, любым феноменом, любым объектом подразумеваемый: в самом деле, все существует не иначе, как в функции субъекта». Объект представления как познанное обусловлен априорными формами пространства и времени, в силу чего и есть множественность. Субъект, напротив, вне времени и пространства, он целостен и индивидуален в каждом существе, способном иметь представления. Чтобы сконструировать мир из миллиона представлений, достаточно одного субъекта Но с исчезновением субъекта нет мира как представления. «Субъект и объект, следовательно, неотделимы: каждая из двух половинок осмысленна только посредством другой, то есть каждая существует рядом с другой, с ней же вместе исчезает» (10, с. 291).
Ошибка материализма, полагает немецкий философ, в редукции субъекта к материи. Напротив, идеализм, например, фихтеанского толка, сводя объект к субъекту, делает ошибку - крен в противоположную сторону. Тем не менее идеализм, освободившийся от абсурдности «университетской философии», неопровержим. Истина в том, что экзистенция абсолютная и сама в себе объективная немыслима. Все, что объективно, всегда имеет свою экзистенцию в субъекте, а значит, явленность и представление обусловлены субъектом. Другими словами, мир, как он предстает в своей непосредственности и понимаемый как реальность в себе, есть совокупность представлений, обусловленных априорными формами сознания, каковыми являются, по Шопенгауэру, время, пространство и каузальность (4).
Уже Кант видел в пространстве и времени априорные формы восприятий. Каждое наше ощущение и восприятие объектов располагается в пространстве и во времени. Эти пространственные и временные ощущения упорядочиваются рассудком в когнитивный космос посредством категории каузальности (к ним Шопенгауэр сводит двенадцать кантианских категорий). «Только когда рассудок активно применяет свою единственную форму, закон каузальности, происходит важная трансформация, и субъективное ощущение становится объективной интуицией». Отсюда и «органическое ощущение в виде действия, которое необходимым образом должно иметь свою причину». Благодаря категории причинности, одно полагается как определяющее (причина), а другое как определенное (действие). Это означает, что каузальное действие объекта на другие объекты и есть целостная реальность объекта Реальность материи, таким образом, исчерпывается ее каузальностью, что подтверждает этимология немецкого слова «Wirklichkeit» - «действительность» (от «wirken» - «действовать») (7).
Принцип каузальности определяет, замечает Шопенгауэр, не просто следование во времени, скорее это временная последовательность, связанная с определенным пространством, присутствие в месте относительно детерминированного времени. Изменение соединяет всякий раз определенную часть пространства с конкретным отрезком времени, а значит, каузальность соединяет пространство со временем.
Итак, мир есть мое представление, а каузальное действие объекта на другие объекты дает целостную реальность объекта. Понятно, что принципу причинности и его различным формам Шопенгауэр уделяет особое внимание. Его различные формы определяют характеристики познаваемых предметов:
1. Принцип достаточного основания в области становления представляет каузальность, связывающую природные объекты.
2. Принцип достаточного основания в сфере познания регулирует отношения между суждениями, когда истинность посылок определяет истинность заключений.
3. Принцип достаточного основания бытия регулирует отношения между частями пространства и времени, выстраивая цепочки арифметических и геометрических величин.
4. Отношения между действиями и их мотивами регулируются принципом достаточного основания в области поступков.
Эти четыре формы причинности (необходимости) строго структурируют весь мир представлений: физическую, логическую, математическую и моральную необходимость. Человек, как и животное, действует по необходимости, подчиняясь импульсам, исключающим свободу воли. Человек как явление подчиняется тому же закону, что и другие явления. При этом он не сводим к явлению: ноуменальная сущность дает ему шанс узнать себя как свободное существо (5).
Шопенгауэр отвергает попытки подвести понятие воли под понятие силы, поскольку в основе понятия силы лежит созерцательное познание объективного мира, то есть представление. С таким понятием нельзя выйти за пределы явления. «Современный материализм, - в поздние годы напишет он, - весьма кичится тем, что не признает никакой силы вне материала, то есть вне оформленной материи; по моей философии, это необходимое следствие того, что материал есть только явление силы, которая проявляется как воля сама по себе...» (10, с. 288). Таким образом, сила связана с волей, зависит от нее: «философски она познается как объектность воли, которая есть в-себе-бытие природы» (73, с. 256); она есть определенная ступень реализации воли, того, что мы познаем как свою глубочайшую сущность. «Сила природы - сама воля на определенной ступени ее проявления» (там же. С. 261). Она проявляет себя в формах материи. Шопенгауэр был на уровне современного ему естествознания.
3. Жизнь как кара и искупление
По мнению философа, жизнь отрицает себя самое - это каждый испытывал в страдании, в болезни, в скуке, в отчаянии, в неудовлетворенности, в агрессии. Эти феномены "бессознательного" Шопенгауэр представляет с почти фрейдовским знанием предмета. Понятно, что наиболее свободна от низменной связи с материей реальной жизни, согласно Шопенгауэру, музыка. Но освободительное действие искусства "двусмысленно", ведь произведение искусства - не более чем фрагмент бытия: по окончании возвышенного музыкального произведения грубая жизнь наваливается на нас с новой силой.
Поскольку жизнь предстает как страдание, одним из важнейших этических качеств человека у Шопенгауэра оказывается сострадание. Такое негативное отношение к жизни, кстати, чуть ли не фатально предопределено самой логикой шопенгауэровской философии: ведь воля, согласно его концепции, обнаруживается именно в преодолении жизненных стремлений, страстей и желаний. В своем последовательном развитии воля растет в преодолении того, что детерминирует (мотивирует) жизнедеятельность. Рост знания (вполне в духе библейского Екклезиаста) увеличивает степень страданий; поэтому человек - самое страдающее из живых существ. Но поскольку человек познает себя как волю, он способен стать свободным в отношении бытия, ведь он может сказать ему как "да", так и "нет". Однако в процессе самоутверждения воля противопоставляет себя всему, что может выступать в качестве мотива человеческого поведения, и тем самым становится квиетистской. В итоге она оказывается прародительницей Ничто, устраняет саму возможность желать: такова аскеза, воплощенная в обличий буддийского монаха и христианского святого.
По Шопенгауэру, сумма страданий в мире куда больше суммы счастья. Поэтому практическая цель жизни человека состоит в том, чтобы минимизировать сумму страданий. Однако эта минимизация страдания достигается, прежде всего, также волевым отторжением объекта желания, оценкой желаемого как "ничтожного", или, другими словами, превращением объекта желания в Ничто. Воля, одерживая свои победы, неизбежно "опустынивает" мир, превращая все новые и новые его области в Ничто; сама же она, устраняя один за другим конкретные объекты желаний и стремлений, становится все более "чистой". А по мере своего очищения и сама все более превращается в Ничто: ведь "чистой воле" уже нечего преодолевать.
Суть мира - ненасытная воля, суть воли - конфликт, боль и мучения. Чем изощреннее познание, тем сильнее страдания; чем человек умнее, тем невыносимее мучения. Гений страдает больше всех. Воля - непрерывное напряжение, ибо действие начинается с чувства лишенности чего-то, неудовлетворенности собственным состоянием. Но любое удовлетворение недолговечно, и в этом зародыш нового страдания. Нет ни меры, ни конца мучениям (7).
В бессознательной природе есть постоянный бесцельный порыв, и человеком движет ненасытная жажда. Более того, человек, будучи наиболее совершенной объективацией воли к жизни, является наиболее жаждущим из всех существ. Он - не просто воля и потребность, его можно определить как сгусток вожделений. Предоставленный самому себе, неуверенный во всем, человек погружен в стихию тревоги и нарастающих угроз. Жизнь есть непрерывная борьба за существование, с одной лишь определенностью: сокрушительное поражение в финале. Жизнь - это нужда и страдание, удовлетворенное желание оседает сытостью и чувством неприкаянности: «Цель иллюзорна, с обладанием исчезает и тень притягательности; желание возрождается в новой форме, а с ним и потребность» (10, с. 166).
Жизнь, по Шопенгауэру, подобна маятнику, раскачивающемуся между страданием и праздностью. Из семи дней недели шесть мы страждем и вожделеем, а на седьмой помираем от скуки. В глубине своего существа человек - животное дикое и жестокое, читаем мы в эссе «ParergaundParalipomena». Мы предпочитаем говорить о том его одомашненном состоянии, которое называется цивилизацией. Однако достаточно хоть немного анархии, чтобы рассеялись иллюзии относительно его истинной природы. «Человек - единственное животное, способное истязать других ради самой цели: заставить страдать». Испытывать наслаждение при виде чужих бед - какое еще животное способно на это? Гнев слаще меда, говорил великий Гомер. Быть чьей-то добычей или охотиться самому - вот нехитрая дилемма «Люди делятся на жертв, с одной стороны, и на демонов - с другой» (7, с. 331).
Трудно сказать, кому из них можно позавидовать, зато сочувствия достойно большинство: несчастье - удел всех. Позитивно и реально только страдание, иллюзорное счастье негативно во всем. Милостыня, брошенная нищему, продлевает его жизнь, а с нею - непрерывные страдания. Трагична не только жизнь индивида, но и человеческая история, рассказать которую нельзя иначе, как историю войн и переворотов. Жизнь каждого индивида является не только метафизической борьбой с нуждой и сплином, но и жестокой борьбой с себе подобным. Человек на каждом шагу ждет неприятеля, живет в непрерывной войне и умирает с оружием в руках.
Рационализм и прогресс в истории, о которых говорит Гегель, - выдумка, любая форма оптимизма необоснованна. История есть «судьба» и повторение одного и того же в различных формах. Жизнь - страдание, история - слепой случай, прогресс - иллюзия - таков неутешительный вывод Шопенгауэра. «Самое большое преступление человека, - вторит он Кальдерону, - состоит в том, что он родился» (10, с. 343).
По Шопенгауэру человек может найти в мире тотальное искупление, освобождающее от страдания. И этот путь - аскеза.
Суть аскезы - в освобождении от фатального чередования страдания и тупой тоски. Человек может добиться этого, подавив в себе волю к жизни. Первый шаг должен как-то реализовать справедливость, т. е. мы обязаны признать других равными себе. И хотя понятие справедливости наносит определенный удар по эгоизму, оно же дает понять и несовпадение моего Я с другими Я. Так «principiumindividuationis», являющийся основанием эгоизма, остается непобежденным до конца. Необходимо пойти дальше справедливости и, набравшись мужества, исключить любые различия между своей и чужой индивидуальностью, открыть глаза и увидеть, что все мы подвержены одним и тем же несчастьям.
Следующий шаг - доброжелательность, бескорыстная любовь к несущим тот же крест трагической судьбы. Доброта, следовательно, - это сострадание, умение чувствовать чужое страдание как свое собственное. «Всякая любовь (agape, caritas) - это сострадание». Именно сострадание оказывается основанием шопенгауэровской этики. «Не судите людей объективно, согласно их ценностям, их достоинству, обходите молчанием их злонамеренность и умственную ограниченность, ибо первая вызвала бы ненависть, вторая - презрение. Надо уметь видеть невидимое - страдания, несчастья, тревоги, и тогда нельзя не почувствовать точки соприкосновения. Вместо ненависти и презрения родятся симпатия, pietas и agape, к которым взывает Евангелие. Подавить в себе ненависть и презрение не значит вникнуть в чьи-то претензии на "достоинство", это значит понять чужое несчастье, из чего и рождается pietas, покаяние» (9).
Но и pietas есть также сострадание. Значит, чтобы искоренить насовсем волю к жизни и вместе с ней страдание, необходим радикально иной путь - путь аскезы. Ее понимание приближает Шопенгауэра к индийским мудрецам и христианским аскетам-святым. Первым шагом на пути аскезы как отрицания воли является свободное и полное целомудрие. Полное безбрачие освобождает от фундаментального требования воли к продолжению рода, целомудрие - в непорождении. Этой же цели упразднения воли служат и добровольная нищета, смирение и жертвоприношение. Человек как явление - звено в каузальной цепи феноменального мира. Но, когда воля познана как вещь в себе, это знание начинает действовать как quietivo (успокоитель) воли. Став свободным, человек вступает в то, что христиане называют благодатью. Аскеза освобождает человека от вожделений, мирских и вещных связей, всего того, что мешает его покою.
Когда voluntas становится nohintas (нежеланием), человек спасен.
Заключение
Итак, подведем итог.
По Шопенгауэру, воля, т.е. хотения, желания, мотивы побуждения человека к действию, и сами процессы его осуществления специфичны: они в значительной степени определяют направленность и характер реализации действия и его результат. Однако Шопенгауэр превратил волю в совсем свободное хотение, т.е. он абсолютизировал волю, превратив ее из составляющей духа в самодостаточное начало.
Шопенгауэр понимал свою философию как попытку объяснить мир через человека, увидеть мир как «макроантропос» - нечто живое и осмысленное. Мир - это мир человека, таков, в сущности, исходный пункт философии Шопенгауэра. «Мир - это «мой мир» в том смысле, что я его вижу таким, каким мне его позволяет видеть моя собственная способность представления».
Этика Шопенгауэра безотрадно пессимистична. Страдание, по Шопенгауэру, присуще жизни неотвратимо. То, что называют счастьем, имеет всегда отрицательный, а не положительный характер и сводится лишь к освобождению от страданий, за которым должно последовать новое страдание либо томительная скука.
Идеи Шопенгауэра о счастье остаются во многом актуальными по сей день. Его мысли о счастье человека были поддержаны многими русскими писателями и философами. Вспомнить хотя бы у Жуковского: «Счастье - не цель жизни»; у Пушкина: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Тютчев писал о стыдливости страданий русского человека. Что это такое? Терпение, принятие жизни, как она есть. Счастье - не погоня за ним, не программа жизни, а нечто родственное благодати. Русскому сознанию свойственно сознание собственного несовершенства и кротость, а также порыв к истинной любви между двумя любящими, между многими людьми - к другим народам, к человечеству, к свету белому и к Богу.
Шопенгауэр еще не использовал термина "нигилизм": он говорит о пессимизме. Этот пессимизм, прежде всего, и главным образом распространяется на оценку бытия, того, что есть: этот, по Лейбницу, "лучший из миров", воплощенная Логика, предстал перед взором Шопенгауэра как нечто в основе своей неразумное, не как "воплощенная мысль", а как "деяние", базированное не на разуме, а на желании и воле. Если даже разум и не расценивается Шопенгауэром как что-то "второстепенное", он в его концепции основательно потеснен и обесценен, по сравнению с идеалистическим рационализмом, свойственным его предшественникам.
Список литературы
- Богомолов А. С. Немецкая буржуазная философия после 1865 г. - М., 1969.
- Горбачев В.Г. История философии. – Брянск,2000.
- Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Буржуазная философия середины XIX - начала XX века. М., 1988.
- История философии: Запад – Россия - Восток / Под ред. Н. В. Мотрошиловой. – М., 1996.
- История философии / Под ред. В.М.Маппельман. – М., 1997.
- Карулина Т.Б. Закат Европы. Современная западная философия. Словарь. - М., 1991.
- Реале Д., Антисери Х. История философии. – СПб., 1996.
- Современная философия: словарь и хрестоматия. Под ред. Кохановского В.П. - Ростов-на-Дону, 1996.
- Спиркин А.Г. Основы философии: Учебное пособие для вузов. - М., 1988.
- Шопенгауэр А. Сочинения. В 2-х т. Т.1. – М.: Лань, 2003.
© Размещение материала на других электронных ресурсах только в сопровождении активной ссылки
Контрольные работы в Магнитогорске, контрольную работу купить, курсовые работы по праву, купить курсовую работу по праву, курсовые работы в РАНХиГС, курсовые работы по праву в РАНХиГС, дипломные работы по праву в Магнитогорске, дипломы по праву в МИЭП, дипломы и курсовые работы в ВГУ, контрольные работы в СГА, магистерские диссертации по праву в Челгу.
Все сочувствуют несчастьям своих друзей, и лишь немногие радуются их успехам.
Оскар Уайльд
Удаляет от нас друзей либо их счастье, когда они уже в нас не нуждаются, либо наше несчастье, когда мы в них слишком нуждаемся.
Несчастье — это испытание, а не наказание.
Пауло Коэльо
Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди.
Никола Шамфор
Многие люди о несчастьях других говорят так, будто всеми силами желали бы им помочь, тогда как на самом деле втайне испытывают некое злорадство — ведь на фоне чужих страданий они чувствуют себя более счастливыми, не обделенными судьбой.
Пауло Коэльо
Люблю свое несчастье. Оно составляет мне компанию.
Фредерик Бегбедер
Говорят, что несчастие хорошая школа; может быть. Но счастие есть лучший университет.
Александр Пушкин
Переживать имеет смысл, когда забота одна. Когда же забот вагон, ты просто однажды понимаешь, что едешь по ухабистой дороге, концу которой не предвидится, и расслабляешься.
Дмитрий Емец
Кто сам считает себя несчастным, тот становится несчастным.
Клод-Адриан Гельвеций
Все радости и несчастья людей созданы их собственными мыслями.
Хун Цзычен
Многие женщины умерли бы со скуки, не будь у них мужа или любовника, которые делают их несчастными.
Этьен Рей
Да, в жизни случаются страшные вещи, но иногда эти страшные вещи тебя спасают.
Чак Паланик
Невелика беда - услужить неблагодарному, но большое несчастье - принять услугу от подлеца.
Франсуа Ларошфуко
Если ты любишь, не вызывая взаимности, т.е. если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она - несчастье.
Карл Маркс
Нередко несчастье - это инструмент, с помощью которого Бог придает нам более совершенную форму.
Генри Бичер
Если постоянно выискивать что нибудь, что причиняет боль и заставляет чувствовать себя несчастной и никому не нужной, то находить это с каждым разом становится все проще и в конце концов не замечаешь, что сама же этого искала. Одинокие женщины часто достигают в этом большого мастерства.
Дороти Паркер
Обычно счастье приходит к счастливому, а несчастье - к несчастному.
Франсуа Ларошфуко
Бывают несчастные существа, у которых есть сердце, чтобы страдать, но нет сердца, чтобы любить.
Этьен Рей
Нет лучшего учителя, чем несчастье.
Бенджамин Дизраэли
Есть люди, испытывающие такое удовольствие постоянно жаловаться и хныкать, что для того, чтобы не лишиться его, кажется, готовы искать несчастий.
Педро Барка
Те, кто несчастлив, и те, кто плохо спит, привыкли этим гордиться.
Бертран Рассел
Переносить несчастье не так трудно, как переносить чрезмерное благополучие: первое укрепляет вас, а второе расслабляет.
Софья Сегюр
В несчастье судьба всегда оставляет дверку для выхода.
Мигель Сааведра
Никто не должен покидать своего ближнего, когда тот в беде. Каждый обязан помочь и поддержать своего ближнего, если хочет, чтобы ему самому помогли в несчастье.
Мартин Лютер
Мало бывает несчастий безысходных; отчаяние более обманчиво, чем надежда.
Люк Вовенарг
Истинно несчастен человек лишь тогда, когда он чувствует за собой вину и упрекает себя в ней.
Жан Лабрюйер
Остаться без друзей - самое горшее, после нищеты, несчастье.
Даниель Дефо
Несчастья бывают двух видов: во первых, наши собственные неудачи, во вторых, удачи других.
Амброз Бирс
Лучшая опора в несчастье не разум, а мужество.
Люк Вовенарг
Ожидание несчастья - худшее несчастье, чем само несчастье.
Торквато Тассо
Многие наши несчастья было бы легче перенести, чем утешения наших друзей.
Чарлз Колтон
Человек никогда не бывает так несчастен, как ему кажется, или так счастлив, как ему хочется.
Франсуа Ларошфуко
Сильные жизненные потрясения исцеляют от мелких страхов.
Оноре Бальзак
Суть несчастья в том, чтобы хотеть и не мочь.
Блез Паскаль
После тех лиц, которые занимают самые высокие посты, я не знаю более несчастных, чем те, что им завидуют.
Мишель Монтень
Несчастные всегда виноваты: виноваты в том, что существуют, что говорят, что нуждаются в других и что не могут оказать им услуг.
Оноре Мирабо
Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как и от судьбы.
Франсуа Ларошфуко
Если хотите, человек должен быть глубоко несчастен, ибо тогда он будет счастлив. Если же он будет постоянно счастлив, то он тотчас же сделается глубоко несчастлив.
Федор Достоевский
Человек не ангел и не животное, и несчастье его в том, что, чем больше он стремится уподобиться ангелу, тем больше превращается в животное.
Блез Паскаль
Умный человек имеет право быть несчастным только из за женщины, которая стоит того.
Марсель Пруст
И хорошему человеку несчастливится иногда.
Уильям Шекспир
Счастье в своем полном объеме есть наивысшее удовольствие, к которому мы способны, а несчастье - наивысшее страдание.
Джон Локк
Чужой секрет мучительнее всех несчастий!
Лопе Вега
Быть в восторге от самого себя и сохранять незыблемую уверенность в собственном уме - это несчастье, которое может стрястись только с тем, кто или вовсе не наделен умом, или наделен им в очень малой степени.
Жан Лабрюйер
Если мудрый человек оказывается в несчастье, он покоряется даже ничтожным, пока не достигнет желаемого.
Иоанн Дамаскин
Наши собственные несчастия всегда кажутся нам исключительными, не подлежащими сравнению.
Николай Некрасов
Несчастные не имеют друзей.
Джон Драйден
Счастье есть общая сумма несчастий, которых удалось избежать.
Поверьте, если человек говорит о своих несчастьях, значит, тема эта доставляет ему определенное удовольствие - ведь истинное горе бессловесно.
Самюэл Джонсон
Мудрый муж скорее предпочтет крайние несчастья и мученья пребыванию в невежестве, глупости и пороках.
Пьетро Помпонацци
Почти все несчастья в жизни происходят от ложного представления о том, что с нами случается. Следовательно, глубокое знание людей и здравое суждение о событиях приближают нас к счастью.
Стендаль
Удовлетворите всем желаниям человека, но отымите у него цель в жизни, и посмотрите, каким несчастным и ничтожным существом явится он.
Константин Ушинский
Самое действительное утешение в каждом несчастии и во всяком страдании заключается в созерцании людей, которые еще несчастнее, чем мы, - а это доступно всякому.
Артур Шопенгауэр
Несчастье бывает пробным камнем характеров.
Оноре Бальзак
Благоденствие - это великий учитель, но несчастье - учитель величайший. Богатство изнеживает разум; лишения укрепляют его.
Уильям Гэзлитт
Чтобы оценить семейное счастье, необходимо терпение; нетерпеливые натуры предпочитают несчастье.
Джордж Сантаяна
В несчастье нередко вновь обретаешь покой, отнятый страхом перед несчастьем.
Мария-Эбнер Эшенбах
Несчастья не приходили бы к нам так скоро, если бы мы сами не проделывали половину пути.
Гастон Левис
Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.
Несчастье трудно перенести, счастье - страшно утратить. Одно стоит другого.
Жан Лабрюйер
Счастье и несчастье мы переживаем соразмерно нашему себялюбию.
Франсуа Ларошфуко
Человеку в несчастье всегда кажется, что вы мало сочувствуете ему.
Самюэл Джонсон
Только счастливые будут в раю. Несчастные прокляты как в той, так и в этой жизни.
Карл Бёрне
Слишком тонкая чувствительность есть истинное несчастье.
Карл Вебер
Школа несчастья есть самая лучшая школа.
Виссарион Белинский
Несчастье умягчает человека; природа его тогда становится более чуткой и доступной к пониманию предметов, превосходящих понятие человека, находящегося в обыкновенном и вседневном положении.
Николай Гоголь
Большое несчастье - потерять из за свойств своего характера то место в обществе, на которое имеешь право по своим дарованиям.
Никола Шамфор
В несчастьи мы становимся тихими и кроткими, как ягнята.
Проспер Мериме
Мы грешны в той мере, в какой несчастны.
Уистен Оден
Мы навлекаем на себя несчастья, которым уделяем слишком много внимания.
Жорж Санд
Никогда не бываешь настолько несчастным, как это кажется.
Болеслав Прус
Перед лицом иных несчастий как то стыдно быть счастливым.
Жан Лабрюйер
Тот, кто постоянно сдерживает себя, всегда несчастен из страха быть несчастным иногда.
Клод-Адриан Гельвеций
Тревога - это проценты, которые мы авансом платим нашим несчастьям.
Уильям Индж
Я чту человека, способного улыбаться в беде, черпать силы в горе и находить источник мужества в размышлении.
Томас Пейн
Последнее несчастье тяжелее всех.
Томас Фуллер
Чужие несчастья нам безразличны, если только они не доставляют нам удовольствие.
Жюль Ренар
Все обездоленные должны уяснить себе только одно: быть обездоленным глупо.
Томас Карлейль
Несчастье походит на труса: оно преследует людей, которых видит трепещущими, и бежит, когда смело идут ему навстречу.
Антуан Жювье
Смиряясь, несчастный лишь довершает свое несчастье.
Оноре Бальзак
Несчастье - великий учитель каждого.
Карло Бини
У нас всегда достанет сил, чтобы перенести несчастье ближнего.
Франсуа Ларошфуко
Склонность к радости и к надежде - истинное счастье; склонность к опасению и меланхолии - настоящее несчастье.
Давайте сохранять бодрость, помня о том, что несчастья, которые мы не в силах перенести, никогда нас не постигнут.
Джеймс Лоуэлл
Не будьте суеверны, это приносит несчастье.
Тристан Бернар
Беды набивают мозоли… несчастья скользят под ногами, либо падают на наши головы, как снег.
Томас Браун
В несчастье можно утешиться только несчастьем других.
Анри Монтерлан
Мы видим вокруг нас почти только таких людей, которые жалуются на свою жизнь, и многих таких, которые лишают себя жизни, когда это в их власти; законы божеский и человеческий вместе едва способны остановить этот беспорядок. А случалось ли вам когда либо слышать, чтобы дикарь на свободе хотя бы только подумал о том, чтобы жаловаться на жизнь и кончать с собою. Судите же с меньшим высокомерием о том, по какую сторону мы видим подлинное человеческое несчастье.
Жан-Жак Руссо
Несчастье тяжелее всего тогда, когда дело, казалось бы, можно еще поправить.
Кароль Ижиковский
Без несчастий люди скучали бы. Горе захватывает сильнее, чем радость.
Этьен Рей
Всеобщий источник нашего несчастья в том, что мы верим, будто вещи действительно являются тем, чем мы их считаем.
Георг Лихтенберг
Несчастный - тот, кто отторгнут от самого себя.
Сёрен Киркегор
Причина наших несчастий - не в сокрушительном ударе судьбы, а в мелких ежедневных неурядицах.
Самюэл Джонсон
Двумя обычными причинами несчастья людей являются, с одной стороны, незнание того, как мало им нужно, чтобы быть счастливыми, а с другой - мнимые потребности и безграничные желания.
Клод-Адриан Гельвеций
Мелкие умы смиряются и покоряются несчастьям, но великие умы поднимаются выше их.
Вашингтон Ирвинг
Невзгоды: процесс акклиматизации, подготавливающий душу к переходу в иной, худший мир.
Амброз Бирс
В наш опасный век есть немало людей, которые влюблены в несчастья и смерть и очень злятся, когда надежды сбываются.
Бертран Рассел
Несчастье побеждается только сопротивлением.
Андре Шенье
Половина несчастий на свете происходит от недостатка мужества, позволяющего говорить и выслушивать правду спокойно и в духе любви.
Гарриет Стоу
Всякий изучающий историю народных бедствий может убедиться, что большую часть несчастий на земле приносит невежество.
Клод-Адриан Гельвеций
Маленькие несчастья жизни помогают справиться с ее общим убожеством.
Мария-Эбнер Эшенбах
