Первый муж второй жены василия аксенова. Аксёнов, Евтушенко, Ахмадулина. Настоящие герои «Таинственной страсти. Личная жизнь Василия Аксенова

Майя Афанасьевна Змеул, больше известная как Майя Кармен, родилась в июне 1930 года в Москве, в семье героя гражданской войны, советского историка Афанасия Андреевича Змеула. Через несколько лет после рождения Майи отец возглавил Всесоюзную академию внешней торговли. Во время Великой Отечественной войны отправился на фронт и был агитатором отдела пропаганды Политуправления.

После войны Змеул становится руководителем внешнеторгового объединения «Международная книга». После окончания одной из столичных школ Майя Змеул - студентка института внешней торговли. Получив диплом, она устроилась на работу в Торговую палату.

Майя Змеул относилась к той категории молодёжи, которую называли «золотой». У дочери именитого внешторговского начальника, руководившего престижным учреждением, которое имело офисы во многих странах, было всё, о чём другие только мечтали. Мать Майи рано умерла. Отец женился во второй раз. Но с мачехой отношения наладились быстро. Дочь унаследовала отцовский характер – упрямый, прямолинейный и целеустремлённый.

В 1951 году Майя вышла замуж. Её первым мужем был внешторговский работник Морис Овчинников. Через 3 года у супругов родилась дочь Елена. Но вскоре брак рухнул. Майя встретила знаменитого на всю страну режиссёра Романа Кармена и влюбилась. Он ради неё тоже покинул семью – развёлся с женой Ниной Орловой, с которой прожил 20 лет.

Несмотря на вспыльчивый и прямолинейный характер Майи, супруги ладили. Они входили в тот слой советского общества, который назывался «элитой». Здесь было всё – престижная квартира в знаменитой высотке на Котельнической набережной, подмосковная дача, путешествия за рубеж, автомобили с личными шофёрами и посиделки с членами Политбюро. Но в 1970 году у Романа Кармена случился инфаркт. Для восстановления здоровья семья отправилась в Ялту. Там и состоялась роковая встреча Майи Кармен и .

Личная жизнь

С момента встречи с Аксёновым, приехавшим в Ялту с женой Кирой, личная жизнь Майи Кармен перевернулась с ног на голову. Это была любовь с первого взгляда, роковая страсть, которая сметала всё на своём пути. Но Кира Менделеева тоже любила мужа и не желала с ним разводиться. Такие же чувства испытывал к жене и Роман Кармен.

Василий Аксёнов и Майя Кармен начали встречаться тайком. Они вместе ездили в Сочи, Коктебель и Прибалтику. Но держать в тайне личную жизнь таких известных людей невозможно. Об этом романе судачила вся литературная богема Москвы. Как позже признался Василий Аксёнов, его однажды чуть не избил , друживший с Романом Карменом и искренне переживавшим за страдающего друга.

Их связь действительно была очень рискованной. Ведь Роман Лазаревич Кармен – Народный артист СССР и Герой соцтруда. Он корифей документального кино, снимавший кадры сдачи Паулюса под Сталинградом и подписание акта о капитуляции Германии. Более того: Кармен – личный друг самого . А Василий Аксёнов – диссидент, его всё больше ругают в прессе и почти не издают. Свой любовный роман Василий Павлович позже описал в своём автобиографическом произведении «Ожог». Там Майя Кармен названа Алисой.

Майя так и не смогла бросить Романа Кармена. Она разрывалась между ним и Аксёновым до самой кончины Романа Лазаревича. Его не стало в 1978 году. Развода так и не произошло. Но с уходом режиссёра последняя преграда между Майей Кармен и Василием Аксёновым исчезла. После развода с Кирой Василий Павлович, наконец, смог жениться на Майе. Их совместную жизнь теперь не могло омрачить ничто, даже фактическое изгнание из страны.

В мае 1980-го влюблённые сыграли свадьбу. Отметили событие в Переделкино, на даче, где собрались близкие друзья. А уже в июле того же года 48-летний Василий Аксёнов и 50-летняя Майя с дочерью Алёной и внуком Ваней отправились в Париж. Через пару месяцев они переехали в Америку, собираясь там пожить некоторое время. Планировалось, что это будет 2 года. Но писателя оперативно лишили гражданства. Так супруги и остались в США на долгие 24 года. Майя Кармен, как и муж, работала в университете, преподавая русский язык.

В 1999 году в семье случилось огромное горе. Трагично погиб, выпав из окна, 26-летний внук Майи Иван. Но это была лишь первая трагедия, вслед за которой последовали другие. В 2004-ом Майя и Василий Аксёновы получили квартиру в Москве. Вернее, им вернули отобранную когда-то квартиру в том же доме, на Котельниках. А через 4 года у Аксёнова случился инсульт. Писатель выезжал из двора той самой высотки.

Почти 2 года Василий Павлович пребывал в коме. Перенесённые операции не спасли его. Всё это время рядом с любимым мужем находилась Майя. Вскоре ей довелось пережить новый удар. Летом 2008 года внезапно, во сне, умерла дочь Елена, приехавшая, чтобы помочь ухаживать за отчимом. А летом следующего года Майя Кармен похоронила мужа. В одном из последних интервью женщина призналась, что её держит на этом свете лишь любимый пёс Аксёнова, спаниель по кличке Пушкин.

Участники альманаха «Метрополь» (слева вправо): Евгений Попов, Виктор Ерофеев, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский, Зоя Богуславская, Борис Мессерер, Фазиль Искандер, Андрей Битов, Василий Аксенов, Майя Кармен, наша героиня. Фото Валерия ПЛОТНИКОВА.

Его называли основоположником «нового сладостного стиля». Добрые критики делали упор на слове «новый». Злые — на слове «сладостный». Что стоит за новизной и сладостностью?

Каковой этот человек изнутри?

Ольга КУЧКИНА

— Вася, давай побеседуем о любви. У Тургенева была Виардо, у Скотта Фитцджеральда — Зельда, у Герцена — Наташа, не будь ее, не родилась бы величавая книжка «Былое и думы». Что такое для писателя его дама? Бывало в твоей жизни, что ты писал ради девицы, ради дамы?

— Так не было… Но все таки такое возвышенное было. И наша основная любовь — я не знаю, как Майя на это глядит, но я смотрю так: Майя, да.

«Отдай Майю…»

— Отлично помню: Дом творчества в Пицунде, ты появляешься с увлекательной блондиночкой, и все шушукаются, что, дескать, Вася Аксенов увел супругу у известного кинодокументалиста Романа Кармена…

— Я ее не уводил. Она была его супругой еще лет 10.

— Ты с ним был знаком?

— Нет. Я один раз ехал с ним в «Красной стреле» в Питер. Я был под банкой. А я уже слышал о его супруге. И я ему говорю: правда ли, что у вас очень хорошая супруга? Он гласит: мне нравится. Так он произнес, и может, кое-где отложилось.

— Сколько лет для тебя было?

— Года 32 либо 33. Я был женат. Кира у меня была супруга. Кира — мать Алексея. И с ней как-то очень плохо было… По сути мы жили, в общем, забавно. До рождения малыша, до того, как она так располнела…

— Все поменялось оттого, что она располнела? Тебя это стало… обижать?..

— Ее это стало обижать. Я к этому времени стал, ну, известным писателем. Шастал всюду с нашими тогдашними знаменитостями… различные приключались приключения… она стала сцены закатывать…

— А начиналось как студенческий брак?

— Нет, я уже закончил мединститут в Питере. И мы с другом поехали на Карельский перешеек, наши интересы — спорт, джаз, то-се. И он мне произнес: я лицезрел на танцах одну даму… Она гостила там у собственной бабушки, старенькой большевички. Та отсидела в кутузке, ее только-только отпустили, это был 1956 год. А посиживала она с 1949-го…

— И твоя мать посиживала…

— Моя мать посиживала в 1937-м. А Кирину бабушку каким-то образом приплели к делу Вознесенского…

— Какого Вознесенского?

— Не Андрея, естественно, а того, который направлял всю партийную работу в Русском Союзе. Его посадили и расстреляли. Приходил его племянник, который говорил, как тот посиживал в кутузке в одиночке и всегда писал письма Сталину, что ни в чем же не повинет. И вдруг однажды Политбюро практически в полном составе вошло в его камеру, и он, лицезрев их, заорал: я знал, друзья мои, что вы придете ко мне! Тогда и Лазарь Каганович так ему в ухо отдал, что тот оглох.

— Для чего же они приходили?

— Просто поглядеть на поверженного неприятеля.

— Садисты…

— А Кира кончала институт зарубежных языков и пела различные зарубежные песенки очень здорово…

— И твое сердечко растаяло.

— Вот конкретно. А позже… всякие штуки были…

— Штуки — любовные увлечения?

— Любовные увлечения. Это всегда по домам творчества проходило. И вот как-то приезжаем мы в Дом творчества в Ялте. Там Поженян, мой друг. Мы с ним сидим, и он потирает ручки: о, супруга Кармена здесь…

— Потирает ручки, думая, что у тебя на данный момент будет роман?

— Он задумывался, что у него будет роман. Она только-только приехала и подсела к столу Беллы Ахмадулиной. А мы с Беллой всегда дружили. И Белла мне гласит: Вася, Вася, иди сюда, ты знаком с Майей, как, ты не знаком с Майей!.. И Майя так на меня глядит, и у нее очень измученный вид, так как у Кармена был инфаркт, и она всю зимнюю пору за ним ухаживала, и, когда он поправился, она поехала в Ялту. А позже она стала хохотать, повеселела. А в Ялте стоял наш пароход «Грузия», пароход литературы. Так как капитаном был Толя Гарагуля, он любил литературу и всегда заманивал к для себя, устраивая нам пиры. И вот мы с Майей… Майя почему-либо всегда накрывала на стол, ну как-то старалась, я что-то такое разносил, стараясь ближе к ней быть…

— Сходу втюрился?

— Да. И я ей говорю: вот видите, какая каюта капитанская, и вообщем как-то все это чревато, и завтра уже моя супруга уедет… А она гласит: и мы будем поближе друг к другу. Поженян все лицезреет и гласит: я ухожу… И уплыл на этой «Грузии». А мы возвратились в Дом творчества. Я проводил Киру, и начались какие-то пиры. Белла чего-то придумывала, прогуливалась и гласила: понимаете, я слыхала, что прошлые люди зарыли для нас бутылки шампанского, давайте находить. И мы находили и находили.

— Развод Майи был томным?

— Развода как такого не было, и не было тяжело, она хохотуха такая была. Все происходило равномерно и, в общем, уже достаточно открыто. Мы много раз встречались на юге, и в Москве тоже. Я еще продолжал жить с Кирой, но мы уже расставались. Естественно, было тяжело, но любовь с Майей была очень мощная… Мы ездили всюду совместно. В Чегет, в горы, в Сочи. Совместно нас не селили, так как у нас не было штампа в паспорте, но рядом. За границу, естественно, она ездила одна, привозила мне какие-то шмотки…

— Время самое счастливое в жизни?

— Да. Это совпало с «Метрополем», вокруг нас с Майей все вертелось, она все готовила там. Но это уже после погибели Романа Лазаревича. Мы в это время были в Ялте, ее дочь дозвонилась и произнесла.

— Он не делал попыток возвратить Майю?

— Он нет, но у него друг был, Юлиан Семенов, он вокруг меня прогуливался и гласил: отдай ему Майку.

— Что означает отдай? Она не вещь.

— Ну да, но он конкретно так гласил.

«Ванечке было 26 лет…»

— У тебя нет привычки, как у поэтов, посвящать вещи кому-то?

— Нет. Но роман «Ожог» посвящен Майе. А рассказ «Иван» — нашему Ванечке. Ты слышала, что случилось с нашим Ванечкой?

— Нет, а что? Ванечка — внук Майи?

— Ей внук, мне был отпрыск. Ему было 26 лет, он кончил южноамериканский институт. У Алены, его мамы, была очень томная жизнь в Америке, и он как-то старался от нее отдалиться. Уехал в штат Колорадо, их было три друга: янки, венесуэлец и он, три красавчика, и они не могли отыскать работы. Подрабатывали на почте, на спасательных станциях, в горах. У него была любовь с девушкой-немкой, они уже совместно жили. Но позже она куда-то уехала, в общем, не сладилось, и они трое направились в Сан-Франциско. Все большие такие, и Ваня наш большой. Он уже запамятовал эту Грету, у него была масса женщин. Когда все съехались к нам на похороны, мы узрели много хорошеньких женщин. Он жил на седьмом этаже, вышел на балкон… Все они увлекались книжкой, написанной типо трехтысячелетним китайским мудрецом. Другими словами его никто не лицезрел и не знал, но знали, что ему три тыщи лет. Я лицезрел эту книжку, по ней можно было узнавать судьбу. И Ваня писал ему письма. Там было надо как-то верно писать: дорогому оракулу. И он типо что-то отвечал. И как бы он Ване произнес: прыгни с седьмого этажа…

— Какая-то сектантская история.

— Он будто бы и не собирался прыгать. Но у него была такая привычка — заглядывать вниз…

— Молвят, не нужно заглядывать в пучину, по другому пучина заглянет в тебя.

— И он полетел вниз. Две студентки тогда были у него. Они побежали к нему, он уже лежал на земле, очнулся и произнес: я перебрал спиртного и перегнулся через перила. После чего отключился и больше не приходил в себя.

— Как вы перенесли это? Как Майя перенесла?

— Страшно. Совсем страшно. Начался ужас.

— Когда это случилось?

— В 1999 году. Мы с ним дружили просто замечательно. Как-то он оказался близок мне. Наилучшие его снимки я делал. Я еще желал взять его на Готланд. Я, когда жил в Америке, каждое лето уезжал на Готланд, в Швецию, там тоже есть дом творчества наподобие наших, и там я писал. Этот дом творчества на верхушке горы, а понизу большая церковь святой Марии. Когда поднимаешься до третьего этажа, то видишь химеры на церкви, они заглядывают в окна. Я нередко смотрел и страшился, что химера заглянет в мою жизнь. И она заглянула. Майя была в Москве, я — в Америке. Мне позвонил мой друг Женя Попов и произнес…

— Мне казалось, что, невзирая ни на что, жизнь у тебя счастливая и легкая.

— Нет, очень томная.

— Ты написал рассказ о Ванечке — для тебя стало легче? Вообщем, когда писатель перерабатывает вещество жизни в прозу, становится легче?

— Не знаю. Нет. Писать — это счастье. Но когда пишешь про несчастье — не легче. Она там в рассказе, другими словами Майя, спрашивает: что все-таки мы сейчас будем делать? А я ей отвечаю: будем жить обидно.

«Они желали уничтожить меня»

— Вася, а для чего ты уехал из страны — это раз и для чего возвратился — два?

— Уехал, так как они меня желали прибрать к рукам.

— Ты страшился, что тебя посадят?

— Нет. Уничтожат.

— Уничтожат? Ты это знал?

— Было покушение. Шел 1980 год. Я ехал из Казани, от отца, на «Волге», летнее пустое шоссе, и на меня вышли «КамАЗ» и два байка. Он шел прямо мне навстречу, они замкнули дорогу, ослепили меня…

— Ты был за рулем? Как для тебя удалось избежать столкновения?

— Просто ангел-хранитель. Я никогда не был каким-то асом, просто он произнес мне, что нужно делать. Он произнес: крути вправо до самого конца, сейчас газ, и крути назад, назад, назад. И мы по самому краю дороги перескочили.

— А я считала тебя удачником… Ты так отлично вошел в литературу, одномоментно, можно сказать, начав писать, как никто не писал. Работа сознания либо рука водила?

— В общем-то рука водила, естественно. Я подражал Катаеву. Тогда мы с ним дружили, и он очень гордился, что мы так дружны…

— Ты говоришь о его «Алмазном венце», «Траве забвения», о том, что стали именовать «мовизмом», от французского «мо» — слово, вкус слова как такого? А у меня воспоминание, что сначала начал ты, и тогда он опамятовался и стал заного писать.

— Может быть. Полностью. Он мне гласил: старик, вы понимаете, у вас все так здорово идет, но вы зря держитесь за сюжет, не нужно развивать сюжет.

— У тебя была восхитительная бессюжетная вещь «Поиски жанра» с определением жанра «поиски жанра»…

— К этому времени он с нами разошелся. Уже был «Метрополь», а он, выступая на свое 80-летие по телеку, произнес: вы понимаете, я так признателен нашей партии, я так признателен Союзу писателей… Кланялся. Последний раз я проезжал по Киевской дороге и увидел его — он стоял, таковой большой, и смотрел на дорогу… Если б не было таковой опасности моим романам, я бы еще, может, не уехал. Были написаны «Ожог», «Остров Крым», масса задумок. Все это не могло быть написано тут и стало печататься на Западе. И на Западе же, когда я начал писать свои огромные романы, произошла такая история. Мое главное издательство «Рэндом Хаус» продалось другому издательству. Мне мой издатель произнес: не беспокойся, все остается по-старому. Но они назначили человека, который сначала приценивался, а позже произнес: если вы желаете получать прибыль, вы должны изгнать всех интеллектуалов.

— И ты попал в этот перечень? Прямо как у нас.

— Приноси доход либо пропадешь — у их такая поговорка. Этот человек стал вице-президентом издательской компании, и я сообразил, что моих книжек там больше не будет. И я вдруг сообразил, что возвращаюсь в Россию, так как снова спасаю свою литературу. Главное, я возвратился в страну пребывания моего языка.

— Вася, ты жил в Америке и в Рф. Что лучше для жизни там и тут?

— Меня греет то, что в Америке читают мои книжки. Это, естественно, не то, что было в СССР… Но меня издают тиражами 75 тыщ, 55 тыщ…

— Но я спрашиваю не о твоих эгоистических, так сказать, радостях, я спрашиваю о другом: как устроена жизнь в Америке и как устроена у нас?

— В Америке умопомрачительная жизнь по сути. Неописуемо комфортная, комфортная. Во Франции не так комфортно, как в Америке.

— В чем удобство? К для тебя размещены, для тебя улыбаются, для тебя помогают?

— Это тоже. Там много всего. Там институт берет на себя огромное количество твоих хлопот и занимается всей этой бодягой, которую представляют формальности жизни, это жутко комфортно.

— А что ты любишь в Рф?

— Язык. Мне очень язык нравится. Больше ничего не могу сказать.

— Кому и чем ощущаешь ты себя обязанным в жизни?

— Я на данный момент пишу одну штуку о моем детстве. Оно было страшным. И все-же чудовище как-то давало мне возможность выжить. Мать отсидела, отец посиживал. Когда меня разоблачили, что я укрыл сведения о мамы и об отце, меня выгнали из Казанского института. Позже вернули. Я мог загреметь по сути в кутузку. Позже такое удачное сочетание 60-х годов, «оттепели» и всего совместно — это закалило и воспитало меня.

— Ты ощущал себя снутри свободным человеком?

— Нет, я не был свободным человеком. Но я никогда не ощущал себя русским человеком. Я приехал к маме в Магадан на поселение, когда мне исполнилось 16 лет, мы жили на самой окраине городка, и мимо нас таскались вот эти конвои, я смотрел на их и осознавал, что я не русский человек. Совсем категорично: не русский. Я даже один раз прицеливался в Сталина.

— Как это, в портрет?

— Нет, в живого. Я шел с ребятами из строительного института по Красноватой площади. Мы шли, и я лицезрел Мавзолей, где они стояли, темные фигуры справа, карие слева, а посреди — Сталин. Мне было 19 лет. И я поразмыслил: как просто можно прицелиться и достать его отсюда.

— Представляю, будь у тебя что-то в руках, что бы с тобой сделали.

— Естественно.

— А на данный момент ты ощущаешь себя свободным?

— Я ощутил это, попав на Запад. Что я могу поехать туда-то и туда-то, в хоть какое место земного шара, и могу вести себя, как захочу. Вопрос исключительно в деньгах.

— Как и у нас на данный момент.

— На данный момент все совершенно другое. Все другое. Не считая остального, у меня два гражданства.

— Если что, будут лупить не по паспорту.

— Тогда я буду сопротивляться.

— Ворачиваясь к началу разговора, дама тебе, как писателя, продолжает быть движущим стимулом?

— Мы пенсионеры, нужно дохнуть уже…

— Ты собираешься?

— Естественно.

— Как ты это делаешь?

— Думаю об этом.

— Ты боишься погибели?

— Я не знаю, что будет. Мне кажется, что-то должно произойти. Не может это так просто заканчиваться. Мы все малыши Адама, куда он, туда и мы, ему угрожает возвращение в рай, вот и мы прямо за ним…

ИЗ ДОСЬЕ «КП»

Василий Аксенов. Родился 20 августа 1932 года в Казани в семье партийных работников. Предки арестованы в 1937 году, осуждены на 10 лет.

Закончил Ленинградский мед институт в 1956 году. Три года работал доктором.

Создатель около 30 повестей и романов: «Коллеги», «Звездный билет», «Апельсины из Марокко», «Затоваренная бочкотара», «Поиски жанра», «Остров Крым», «Ожог», «Скажи изюм», «В поисках печального бэби», «Московская сага», «Москва-ква-ква», «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Редкие земли» и др. Участник неподцензурного альманаха «Метрополь».

В 1980 году, выехав в США, был лишен русского гражданства. Преподавал в Вашингтоне, в Институте Джорджа Мейсона. Гражданство возвратили в 1990 году.

Награжден французским Орденом литературы и искусства. Лауреат российского «Букера».

БЛИЦ-ОПРОС

— Что означает прекрасно стареть?

— Это ты у меня взяла?

— У себя, а у тебя есть таковой вопрос?

— По-моему, есть.

— И какой ответ?

— Я не помню.

— А сымпровизировать?

— Все-же не сдаваться, а как-то кружиться.

— Вроде бы ты прожил свою жизнь, если б не стал писателем?

— Не могу для себя представить.

— Какое главное свойство твоего нрава?

— Я люблю писать.

— А что в других людях для тебя нравится больше всего?

— То, что они не обожают писать.

— Есть ли у тебя какой-либо лозунг актуальный либо актуальное правило?

— Я считаю, что нужно всегда писать. Раз ты писатель, то, когда ты пишешь, у тебя все должно гармонически получаться.

20-21 сентября Дом русского зарубежья им. А. Солженицына организовал вечер памяти, выставку и научную конференцию к 80-летию со дня рождения Василия Аксенова. Специально для "РГ" своими воспоминаниями о друге и соратнике по "шестидесятничеству" делится вдова Андрея Вознесенского, писатель Зоя Богуславская.

Он уезжал в Штаты знойным июльским предвечерьем 1980 года. На даче в Переделкино было много народу. Все смеялись, травили анекдоты, но привкус истерики от сознания, что, быть может, никогда не увидимся, ощущался, все нарастая. Прощание совпало со свадьбой. Василий Павлович Аксенов вступал в новую жизнь. Впереди - необжитая страна, новая женщина - Майя, которую он страстно полюбил, долго завоевывал.

В тот день все переплелось: праздник любви, ожидание чуда и разлуки, горечь потери - все было трагически непредсказуемо. От свадьбы остался снимок, где мы с принаряженным Василием стоим в обнимку на фоне его машины, делая вид, что все прекрасно, что он, наконец, вырвался, впереди свобода, новые ощущения, бытовой комфорт.

А за неделю до этого, в нашей с А. Вознесенским квартире на Котельнической, мы яростно спорим об их предстоящем отъезде. Василий и Майя, я и Андрей с перекошенными лицами, бегая по комнате, бесполезно и безрассудно рассуждаем о путях и смыслах нынешней эмиграции. Вернется, не вернется? Если б дано было заглядывать в книгу судеб... Если б знать... Если б знать?..

Ты не сможешь там, - бледнея, настаивает Андрей, - без стихии русского языка, когда лица, природа, запахи - все только в памяти. К тому же там и своих знаменитостей пруд пруди.

Ничего подобного, - стиснув зубы, отвечает Майя, - там его будут почитать. Он не будет слышать ежедневных угроз, телефонного мата. Господи, только подумать, что кончатся придирки к каждому слову, травля цензуры! Уже сейчас американские издательства спорят, кто первый напечатает его новую книгу.

Ну да, - ерничаю я, - 40 тысяч одних курьеров. Не будет этого! Каждая рукопись пройдет невыносимо медленный процесс заказа рецензий, затем, даже если они восторженные, подождут оценки внутренних экспертов издательства.

Не в этом дело, Заята (Зоя), - бубнит Вася. - Просто здесь больше невозможно. Давят со всех сторон, дышать нечем.

Я знала, что за этими словами Аксенова стоит жесткая предыстория, связанная с публикацией романа "Ожог", самого значительного для него сочинения последних десятилетий. Запрещенный цензурой в наших журналах, он уже был востребован несколькими иностранными издательствами. Колебания автора были мучительны, он начал тайную переписку по поводу возможной публикации "Ожога" на Западе. Вскоре Аксенов был вызван в КГБ, где "по-дружески" его предупредили: "Если выйдет эта антисоветчина за рубежом", его либо посадят, либо вышлют. Смягчением жесткой альтернативы могло быть только согласие Аксенова на добровольную эмиграцию в течение месяца. Угроза была реальной.

Мы хорошо помнили, как десятилетие назад Н.С. Хрущев громил выставки художников абстракционистов, альманах "Тарусские страницы", а во время исторической встречи с интеллигенцией 8 марта 1963 г. орал, что вышлет Андрея Вознесенского из страны:

Почему вы афишируете, что вы не член партии? - сорвавшись, размахивал вождь кулаком. - Ишь ты какой, понимаете! "Я не член партии!" Он нам хочет какую-то партию беспартийных создать. Здесь, знаете, либерализму нет места, господин Вознесенский. Довольно!..

И тут Хрущев увидел, что Аксенов не аплодирует: "А вы почему стоите молча? - переключился он на Василия Павловича. - Мстите за смерть родителей, Аксенов?" - "Никита Сергеевич, мои родители живы, - тихо поправил его Василий Павлович. - Наша семья видит в этом вашу заслугу".

Хрущев метнул гневный взгляд в сторону дезинформаторов, поставивших его в глупое положение, и продолжил свою проработку. Этот спектакль "прилюдной" порки, быть может, уникальный в советской культистории, соединил двух дерзких кумиров того времени на всю оставшуюся жизнь.

Впоследствии одну из своих книг Аксенов подпишет Вознесенскому: "Дорогой Андрей! Ты помнишь, как мы стояли с тобой под куполом Голубого зала, где нам обоим было так весело? С любовью, твой Васята".

А Вознесенский вспоминает этот момент в стихах: "Первая встреча:/ облчудище дуло - нас не скосило./ Оба стояли пред оцепеневшей стихией./ Встреча вторая: над черной отцовской могилой/ я ощутил твою руку, Василий. /.../ Мы ли виновные в сроках, в коих дружили,/ что городские - венозные - реки нас отразили?"

Конечно же, столь яростный взрыв Хрущева против двух молодых писателей не был случаен. Его подготовил донос польской писательницы Ванды Василевской, которая при личной встрече с Хрущевым обвинила А. Вознесенского и В. Аксенова в идеологической диверсии. Она процитировала интервью, которое они, будучи в Польше, дали их ведущей газете, где посмели утверждать, что "социалистический реализм" - не главный и не единственный метод советского искусства.

Так историческая встреча главы страны с интеллигенцией обозначила жесткий водораздел в жизни советских художников. Между "хрущевской оттепелью" 1961 года и "горбачевской гласностью и перестройкой" 1985 года была вырыта черная яма, в которую провалился целый пласт выдающихся творцов поколения 60-70-х разных жанров и направлений.

После ареста и ссылки И. Бродского (1972-й) и А. Солженицына (1973 год) под жесточайшим давлением из страны выпихнули: В. Войновича, Г. Владимова, Ю. Алешковского, А. Галича, С. Довлатова, М. Барышникова, Р. Нуриева, М. Шемякина, Н. Макарову, Ю. Купера, О. Целкова, Л. Збарского, И. Рабина, О. Иоселиани, П. Лунгина и многих других ныне почитаемых классиков XX века.

Аксеновы уезжали в 1980-м, когда, казалось, движение на Запад несколько замедлилось. Однако ж они претерпели на границе все те издевательства чиновников, отбиравших рукописи, картины, магнитофонные записи, которые сопутствовали вынужденным эмигрантам...

Когда Аксенов попал в Америку, наше общение не прекратилось. Так случилось, что его приезд в Нью-Йорк совпал с моим пребыванием в Колумбийском университете, на два месяца я была приглашенным "гостем-писателем" для работы над книгой "Американки"... Одним из самых памятных для меня было наше пересечение - в момент тягчайшей драмы в жизни Аксенова. В тот день он узнал из газет и телефонных звонков, что лишен российского гражданства.

Мы сидим с ним в столовой Колумбийского университета для профессоров. В США питание студентов и преподавателей осуществляется раздельно. - Преступники! - кричит Аксенов, не обращая внимания на жующих коллег. - Нельзя человека лишить Родины!.. Они хотят перечеркнуть мою жизнь за все прошедшие годы, мои книги, родителей, магаданское детство в Костромском приюте, сына Лешку (Кита в его рассказах), который продолжает жить в Союзе.

Мне нечего возразить, я полностью разделяю его возмущение. Потом мы еще долго бродили вдоль темной набережной, влажные ветки парка щекотали лицо. Мы оба не знали, что отнятое гражданство - лишь эпизод долгой творческой жизни писателя Аксенова.

И вот он вернулся, стал жить в своей стране с Майей, в одном городе с детьми - Алешей и Аленой. Им дали квартиру в высотке на Котельнической набережной, и теперь наша с Андреем квартира была прямо над ними.

Личная история, как бывает, вернулась на круги своя...

Мы были свидетелями начала романа Аксенова с Майей. Они приехали из Ялты поездом, вместе с Беллой Ахмадулиной, веселясь всю дорогу. Аксенов и Майя решили не расставаться, у обоих были семьи. Майя и Роман Кармен жили с нами в одном доме, все в той же высотке на Котельнической. Я подружилась с Майей, она часто прибегала ко мне в ужасе от создавшейся ситуации. Казалось, ничто не предполагало ее развода с Карменом, самым высоко взлетевшим создателем документального кино. Роман Кармен был своего рода легендой, очевидец испанских событий, друг Хемингуэя и Кастро, он запечатлел уникальные кадры Великой Отечественной войны.

Золотоволосая Майя вызывала восхищение у светского общества молодостью, темпераментом, удивительно проницательным умом. Она ушла к Аксенову на пике его опалы, его единственный нарядный прикид для свадьбы был привезен из Америки ею. И с тех пор они не расставались никогда. Его главная героиня "красотка" - это всегда Майя в разных вариациях. В одной из своих пьес (кажется, в "Цапле") он изобразил Майю и нас всех в качестве девиц на все вкусы.

В конце 60-х, - вспоминал Аксенов, - перелом в моем мироощущении был отчасти связан с общим поколенческим похмельем (Чехословакия, брежневизм, тоталитаризм). Мне казалось, что я проскочил мимо чего-то, что могло осветить мою жизнь и мое письмо. И вот тогда, в 1970-м, в Ялте я встретил Майю. Мы испытали очень сильную романтическую любовь, а потом это переросло в духовную близость. Она меня знает как облупленного, я ее меньше, но оба мы, особенно теперь, в старости, понимаем, на кого мы можем положиться...

Кроме московского жилья у четы Аксеновых на Западе оставались две рабочие квартиры - одна в Вашингтоне, другая на берегу океана в Биаррице, по существу мастерская художника.

Годы шли, почти всем, кто пострадал из-за "Метрополя", время воздало. Писатели вернулись почти все, судьба отблагодарила их за преследования повышенным вниманием окружающих, увеличением тиражей книг, всеобщей любовью и востребованностью. Казалось, справедливость восторжествовала... Но кто вычислит, скольких замыслов, любвей и привязанностей, опыта, потерянной радости общения и недостатка в творческих связях может стоить художнику эмиграция?

"Как описать все не в письме, заменяющем все, что отнято в художестве, - жалуется в письме к Аксенову в Вашингтон Белла Ахмадулина из Москвы, - видеться, болтать, говорить и оговариваться, или надо всегда писать письмо Вам?.. Любимые мои и наши! Простите сбивчивость моих речей, моя мысль о Вас - постоянное занятие мое, но с чего начать, чем кончить - не ведаю"... Ее муж, художник Борис Мессерер, присоединяется, рифмуя: "Вот новый день, который вам пошлю/ оповестить о сердца разрыванье,/ когда иду по снегу и по льду/ сквозь бор и бездну между мной и вами".

"Васька, поздравляю тебя с днем рождения, - в другой раз пишет Белла Ахмадулина. - Я очень скучаю по тебе и, как всегда, переговариваюсь с тобой "через сотни разъединяющих верст". И позднее, когда уже тяжко хворала, ставила себе диагноз: "Душа - пересилила организм"...

Как ты оцениваешь американский период своей жизни? - спрашиваю Аксенова перед самым его возвращением в Россию. - Я имею в виду преподавание в университете, сочинительство, саму Америку.

Я отдал 21 год жизни "американскому университету", точнее, преподаванию рус-лита и своей собственной фил-концепции мальчикам и девочкам (иногда и почтенного возраста) из разных штатов и стран. Университетский кампус для меня самая естественная среда, но сейчас я уже подумываю об отставке. Где буду проводить больше времени, еще не знаю.

Вспоминаю более поздний наш разговор, когда он уже много времени проводил в Биаррице и в очередной раз вернулся в Москву. Традиционно мы сидим в ЦДЛ, попиваем соки и водичку. О том, как Василий Павлович "завязал", было много версий. На самом деле я уже излагала не раз, как лично была свидетелем его беседы с врачом, мгновенно остановившей его возлияния. Сегодня он мог отведать бокальчик вина, не более.

Аксенов делил себя, свое время на несколько равноправных кусков. "Мы живем на два дома, - объяснял он, - в Вашингтоне и в Москве. Сейчас к этому еще присоединился маленький домик в Стране Басков. Постоянно забываешь, где оставил свитер или штаны. "Майя, ты не знаешь, где мой костюм, тот, другой?" А она отвечает: "А ты не помнишь, Вася, где мой плащ висит, на Котельниках или в Фэрфаксе?"

Почему во французской Биаррице тебе пишется лучше, чем в Москве?

Потому что в Биаррице за письменным столом у меня только один собеседник, - улыбается Аксенов. - В России слишком много собеседников, и я забалтываюсь. Порой у меня ощущение, что сочинительство и эмиграция понятия довольно близкие.

Ну уж. Но ты часто выглядишь абсолютно счастливым. Когда, в какие минуты это с тобой происходит?

В процессе написания романа, - крайне серьезно заявляет Аксенов. - Пока я пишу его, я абсолютно счастлив. Мне довольно грустно, когда я с ним прощаюсь. Понимаешь, в новом романе я создаю особенный мир и только из тех персонажей, которые мне интересны...

Не помню Аксенова небрежно одетым, в помятом костюме или застиранной рубашке. В его прикиде всегда "фирма", известные лейблы. Я объясняю его стойкое увлечение фирменным стилем, техникой, обворожительными женщинами теми лишениями в детстве, когда, быть может, подростком он стоял перед нарядной витриной магазина, подобно героям из сказки, мечтая о том, что когда-нибудь он тоже сможет все это купить. И смог, и купил.

А личная жизнь влияет на твое творчество? Факты биографии, аура сильного увлечения? Помнится, Юрий Нагибин говаривал: "Каждый мой роман - это мой ненаписанный роман". Для тебя тоже?

Согласен, что каждый состоявшийся роман (в данном случае любовное приключение) может стать ворохом увлекательных страниц. Но к этому стоит добавить, что несостоявшееся любовное приключение может стать ворохом еще более увлекательных страниц...

Думаю, что десятилетия после возвращения в Москву были самыми тревожными и плодотворными у позднего Аксенова. Неиссякаемая творческая энергетика (он писал почти по роману в год), постоянное ощущение востребованности и осознания того, что уже нет прежнего куража... Казалось, присутствие Аксенова в нашем искусстве и жизни, как и в светской хронике, непреложно, неоспоримо. Если б знать?

Не было длительной болезни, недомоганий, особых нервных срывов или депрессий... Внезапность тяжелой, мгновенно парализовавшей его деятельность болезни, стала шоком для всех окружающих. Он не сумел стать старым. Природа сохраняла в нем потребность к сочинительству, внешнюю привлекательность и обаяние, выдающийся талант сочинителя. Еще в 75, он ежедневно включал в свой режим утренний джоггинг по Яузской набережной, напряженный ритм фаната джаза, легко попадал мячом в баскетбольную корзину, ежедневно планировал несколько страниц текста на "макинтоше".

В тот роковой день он ехал на машине, со своей редакторшей, когда вдруг мозг его отключился, он потерял сознание, машину занесло и только чудо спасло пассажиров от смертельного столкновения на проезжей части. Спутница вызвала "скорую", Василия Павловича поместили в Таганскую районную больницу, а потом в институт им. Склифосовского, где удалили мозговой тромб.

Последние месяцы он лежал в клинике Бурденко у академика А.Н. Коновалова. Сам Александр Николаевич и лечащий врач, невропатолог Владимир Найдин, сделали все, используя новейшие достижения мировой медицины, но все было бесполезно. Много месяцев он провел в состоянии комы, из которой уже не вышел.

Я возле него в бункере клиники Бурденко для "беспамятных". Невозможно поверить, что Аксенов лежит здесь так долго без сознания. Спокойное лицо, легкий румянец, почти нетронутая густая шевелюра. Тело мужчины, сохранившее, казалось, силу мышц и обаяние. Будто оболочка человека, из которого вынули личность, биографию, сильнейшие страсти. И я сижу рядом, перелистывая про себя страницы его жизни.

Вы поговорите с ним, Зоя, поговорите, - наставляла меня дочь Майи, очень любившая Василия Павловича, Алена. Это она безотлучно сидит рядом с ним по многу часов. Она уверена, что все равно это временно, он очнется и выяснится, что он все слышал, все, что ему транслировали, пока он был в коме. Следуя ее наставлениям, я гляжу на распростертое тело Аксенова, утыканное проводами, и рассказываю ему последние новости. Подробно излагаю пересуды вокруг "Таинственной страсти", которую он успел прочитать в "Караване историй" в усеченном виде. Бум восторгов и возмущений был вызван узнаваемостью прототипов, окарикатуренных в романе. Но автор об этом не думал. Ему писалось, полет фантазии уводил далеко от реалий. Некоторые обиды продлились и после кончины Василия Павловича. Его выдумки у нас с Андреем вызывали только умиление.

Я вспоминаю его в ту пору, когда еще была жива его мать - быть может, самый судьбоносный человек в становлении Аксенова-писателя. Как личность Василий Павлович был сконструирован из первых впечатлений костромского приюта для детей "врагов народа", затем - Магадана, где поселился в 12 лет с высланной матерью Евгенией Семеновной Гинзбург. По словам Василия Павловича, круг реальных персонажей "Крутого маршрута" (принадлежащего перу его матери) состоял из выдающихся людей того времени: репрессированных ученых, политиков, художников, образовавших своеобразный "салон", содержанием которого были рассуждения на самые высокие темы. Влияние этих рассуждений на детское сознание трудно измерить.

Еще в молодости, - говорит он, - у мамы появилась склонность создавать вокруг себя своего рода "салон" мыслящих людей. Первый такой салон, в который входил высланный в Казань троцкист профессор Эльвов, стоил ей свободы.

Читатель "Крутого маршрута" найдет такой гинзбурговский салон в лагерном бараке. В послелагерной ссылке, в Магадане, возник еще один салон, уже международного класса... Советский юнец Вася Аксенов просто обалдел в таком обществе: "Никогда не предполагал, что такие люди существуют в реальной советской жизни... Мы с мамой сразу подружились. Она открыла для меня один из главных советских секретов, существование "Серебряного века". Кроме того, она познакомила меня с кумиром своей молодости, Борисом Пастернаком.

К окончанию школы я знал наизусть множество его стихов, которых нигде тогда нельзя было достать в печатном виде... Кроме того, я научился у нее, как хитрить с властью, то есть как находить в "советских людях" человеческие качества".

Был короткий период, когда мне довелось довольно тесно общаться с Евгенией Семеновной Гинзбург. Она жила в Переделкино на даче киносценариста Иосифа Ольшанского. Ее крыльцо сливается с березами и соснами обширного участка. На этом крыльце она прочитала мне заключительную главу "Крутого маршрута", который после ее кончины остался документом эпохи...

В эту пору влюбленная в него Майя почти ежедневно приезжала в Переделкино. Мы уже знали, что Евгения Семеновна смертельно больна самой страшной болезнью века, для стабильности ее состояния нужны были витамины, овощи, фрукты. Майя привозила свежевыжатый сок моркови и что-то еще, что сама готовила. Они сблизились накрепко, что сыграло не последнюю роль в женитьбе.

У самого Аксенова были необыкновенно близкие отношения с матерью. Его любовь к ней, готовность взять на себя самые тяжелые ситуации - редкостный дар. И, быть может, великим подвигом сына было его путешествие с матерью на машине по Европе в последний год ее жизни. Скрывая отчаяние, он исполнил мечту Евгении Семеновны и воздал то, что не по праву отняла у нее жизнь. Свой последний путь она проехала с сыном, общалась с друзьями во Франции, Германии, наслаждалась подлинниками мировых шедевров в музеях. Они уезжали и возвращались в Париж, в ту же гостиницу, где была я, - L Eglon (Орленок), чьи окна выходят на кладбище Монпарнас. Я наблюдала их последний праздник и то, как оба были счастливы!

Ее хоронили в промозглый майский день 77-го года, хлестал дождь, народу было немного. Бросилось в глаза, что не было и тех, кто обязательно бы присутствовал, если б не дождь.

Аксенов держался мужественно, время от времени отворачиваясь от скорбящих, прижимался лицом к дереву, плечи его вздрагивали. Для него навечно уходила та часть его бытия, которая связана была с его семьей, попавшей под каток сталинского времени. Он прощался с матерью, ставшей тем судьей и адвокатом его жизни, которого никто уже не заменит.

Надеюсь, что на родине все-таки не вырастет снова тот сапожище, что когда-то дал мне пинок в зад, - смеется он.

Если бы ты не писал, то что бы делал? - спрашиваю его.

Честно говоря, даже не представляю себе такой ситуации...

Сейчас Василию Павловичу было бы восемьдесят лет.

Андрей Вознесенский - об Аксенове

"Уже 20 лет страна наша вслушивается в исповедальный монолог Аксенова, вслушивается жадно - дети стали отцами, села стали городами, проселочные дороги стали шоссейными, небеса стали бытом, "мода" стала классикой - но голос остался той же чистоты, он не изменил нам, художник, магнитофонная лента нашего бытия, - мы не изменили ему.

Аксенов - это магнитофонная лента, запись почти без цензур сегодняшнего времени - города, человека, души. Когда-то я написал ему стихи к сорокалетию... "Сокололетний Василий!/ Сирин джинсовый, художник в полете и силе,/ ржавой джинсовкой твой рот подковали усищи, Василий,/ юность сбисируй.../ О венценосное имя - Василий".

Крымские чиновники, соблюдая российское законодательство, отчитались о доходах за прошлый год. Сведения о материальном положении обнародовал и глава нынешнего правительства Крыма Сергей Аксенов. Но в этот раз внимание привлекли не его доходы, а графы, заполненные супругой крымского премьера. Елена Аксенова задекларировала почти 33 миллиона российских рублей (более 15 миллионов гривен​), и теперь ее можно назвать одной из самых богатых крымчанок.

Копий документов, которые чиновники подают по месту работы, в открытом доступе нет. Таким образом, о финансовом и имущественном положении крымских чиновников можно узнать только из сведений, которые они сами обнародуют. Нет полной информации, например, об их счетах в банках или кредитных обязательствах. Отсутствуют в этих сведениях и данные о бизнес-активах членов семей чиновников.

Согласно сведениям, которые обнародовал Сергей Аксенов , его семейство располагает тремя квартирами, рядом жилых помещений, двумя земельными участками, домом и автомобилем марки BMW. Уже много лет собственником всего имущества значится – супруга крымского премьера. А сам он живет на одну зарплату – чуть более 200 тысяч рублей (свыше 90 тысяч гривен) в месяц.

К слову, в 2015 году Аксенов своим указом себя 50% зарплаты и премиальных, чтобы сэкономить расходы бюджета. Тогда его зарплата составляла 117 тысяч рублей (около 51 тыс. гривен) в месяц. В прошлом году, видимо, ситуация изменилась, и теперь глава подконтрольного России правительства Крыма получает полную зарплату с премиями.

Елена Аксенова, в свою очередь, кроме многочисленного имущества декларирует также почти 33 миллиона рублей дохода за прошлый год.

«Мне нужен какой-то бизнес»

Ранее доходы семьи Аксеновых были куда более скромными. В декларации Аксенова за 2011 год – как кандидата в народные депутаты Украины – значится, что их общий с супругой годовой доход составлял 1 миллион гривен. По курсу того периода, это около 3 миллионов российских рублей.

Аналогичные суммы дохода Елены Аксеновой фигурируют и в сведениях о доходах Аксенова за 2014 и 2015 годы. А вот прошлый год оказался для супруги главы крымского правительства куда более удачным – ее доход, по сравнению с предыдущими, увеличился в 10 раз.

План, который у меня внутри был всегда – это как я буду жить после выхода на пенсию

Мы попытались связаться с Еленой Аксеновой, чтобы спросить, каким образом ей удалось столько заработать и что именно принесло ей такой доход. Однако она через свою помощницу передала, что не сможет пообщаться с нами в ближайшее время из-за занятости, но в будущем рассмотрит такую возможность.

Ранее Елена Аксенова рассказывала крымским журналистам, что еще со школьной скамьи хотела создать бизнес, чтобы обеспечить себя в старости. «План, который у меня внутри был всегда, – это как я буду жить после выхода на пенсию. Я понимала, что государство не в состоянии меня обеспечить. Я не шучу, буквально со школьного возраста я понимала, что мне нужен какой-то бизнес, благодаря которому я смогу существовать нормально, достойно, уважая себя. Никогда не рассматривала ни наемную работу, ни госслужбу», – заявляла она в интервью «Евпатория ТВ».

«Главная линия – все повесить на жену»

До российской аннексии Крыма семья Аксеновых зарабатывала на сдаче в аренду собственного недвижимого имущества. Кроме того, Сергей Аксенов работал в ООО «Эскада», которой владела его теща Людмила Добрыня (сейчас она является Общественной палаты Крыма). Фирма занималась розничной торговлей и ресторанной деятельностью. В украинском реестре она до сих пор значится как действующая, а в российском такой крымской фирмы уже нет.

Сейчас Елена Аксенова позиционирует себя как общественный деятель – возглавляет общественную организацию «Русское единство», преобразованную из бывшей политической партии Сергея Аксенова. Также она владеет несколькими крымскими предприятиями, которые работают в сфере недвижимости, торговли и производства. С ней также связывают новую сеть ресторанов, которые недавно открыли в Симферополе и на южном берегу Крыма.

В 2014 году Елене Аксеновой выдали свидетельство частного предпринимателя с видами деятельности «аренда и управление нежилым имуществом». То есть она продолжает сдавать в аренду недвижимость, как и до событий «крымской весны».​ Но даже при таком наборе бизнес-активов возможность заработка в 33 миллиона рублей сомнительна, говорят общественники.

«То, что написано в декларации Аксенова, – это желание хоть что-то легализовать из того, что входит в систему взяток, награбленного и так далее. Елена Аксенова никогда ничем не занималась, кроме того, курировала создание памятника Екатерине в Симферополе. Больше она ничем не прославилась и никакой бизнес не создала. А у Сергея Аксенова главная линия – все повесить на жену: и собственность, и землю, и рубли. А она пусть теперь отчитывается, где взяла», – говорит глава российских коммунистов в Крыму Леонид Грач .

» (2004)

Васи́лий Па́влович Аксёнов (20 августа , Казань - 6 июля , Москва) - русский писатель , драматург и сценарист, переводчик, педагог.

В 1960-х годах произведения В. Аксёнова часто печатаются в журнале «Юность ». В течение нескольких лет он является членом редколлегии журнала. Приключенческая дилогия для детей: «Мой дедушка - памятник » (1970) и «Сундучок, в котором что-то стучит » (1972).

К историко-биографическому жанру относится повесть о Л. Красине «Любовь к электричеству» (1971). Экспериментальное произведение «Поиски жанра» было написано в 1972 году (первая публикация в журнале «Новый мир »; в подзаголовке, указывающем на жанр произведения, также обозначено «Поиски жанра»).

В 1970-е годы, после окончания «оттепели », произведения Аксёнова перестают публиковаться на родине. Романы «Ожог» (1975) и «Остров Крым» (1977-1979, частично написанный во время пребывания в Коктебеле ) с самого начала создавались автором без расчёта на публикацию. В это время критика в адрес Аксёнова и его произведений становилась всё более резкой: применялись такие эпитеты, как «несоветский» и «ненародный». В 1977-1978 годах произведения Аксёнова стали появляться за рубежом, прежде всего в США .

В 1978 году В. Аксёнов совместно с Андреем Битовым , Виктором Ерофеевым , Фазилем Искандером , Евгением Поповым и Беллой Ахмадулиной стал организатором и автором бесцензурного альманаха «Метрополь », так и не изданного в советской подцензурной печати. Альманах был издан в США. Все участники альманаха подверглись «проработкам». В знак протеста против последовавшего за этим исключения Попова и Ерофеева из Союза писателей СССР в декабре 1979 года Аксёнов, а также Инна Лиснянская и Семён Липкин , заявили о своём выходе из СП. История альманаха изложена в романе с ключом «Скажи „изюм“» .

В эмиграции

22 июля 1980 года выехал по приглашению в США , после чего был лишён советского гражданства . До 2004 года жил в США .

После 1991 года

В последние годы жизни жил с семьёй в Биаррице (Франция).

Могила Аксёнова на Ваганьковском кладбище.

Книга воспоминаний «Зеница ока» (2005) носит характер личного дневника.

Болезнь и смерть

Василий Аксёнов был похоронен 9 июля 2009 года на Ваганьковском кладбище в Москве.

Оценки коллег

«Аксёнов всегда был модным. Ему удалось то, о чём мечтают все писатели, - перешагнуть границу поколений. Он покорил всех - и романтических читателей журнала „Юность“, и бородатых диссидентов, и сегодняшнюю Россию» (Александр Генис ).

Аксёнова в ту пору называли знатоком городского быта. «Есть „деревенщики“, а в городе он, Аксёнов». (Георгий Садовников . Мой одноклассник Вася/«Василий Аксёнов - одинокий бегун на длинные дистанции»).

«Аксёнов в Америке так и остался известным писателем для узкого круга. Подозреваю, что он хотел быть автором американского бестселлера и весьма огорчился, что ничего не получилось. По моему разумению, даже теоретически не могло получиться. Чтоб создать американский бестселлер, надо писать плохо и о глупостях. А вот этого Аксёнов, при всём старании, не сумеет». (Анатолий Гладилин . Аксёновская сага ).

«Талантливый белоручка. Жизни не нюхал…» (Виль Липатов) .

Награды, почётные звания, премии

В США В. Аксёнову было присвоено почётное звание Doctor of Humane Letters. Он являлся членом ПЕН-клуба и Американской авторской лиги. Почётный член Российской академии художеств .

Память

В Казани восстановлен дом, где в отрочестве жил писатель, и в ноябре 2009 года там создан Музей его творчества .

В 2017 году к 85-летию Василия Аксёнова начал работать портал "Остров Аксёнов" .

Книги об Аксёнове

Исследования творчества В. П. Аксёнова

• 1998 - Торунова Галина Михайловна. Эволюция героя и жанра в творчестве Василия Аксёнова: От прозы к драматургии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.
• 2005 - Карлина Наталия Николаевна. Миф Америки в американской и русской литературе второй половины XX века: Э. Л. Доктороу и В. Аксёнов. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.
• 2006 - Маликова Татьяна Александровна. Творчество В. Аксёнова 1960-1990-х годов в англоязычном литературоведении и критике. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.
• 2006 - Попов Илья Владимирович. Художественный мир произведений Василия Аксёнова. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.
• 2007 - Чернышенко Ольга Васильевна. Романы В. П. Аксёнова: жанровое своеобразие, проблема героя и особенности авторской философии. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.
• 2009 - Барруэло-Гонзалез Елена Юрьевна. Роман В. П. Аксёнова «Московская сага». Проблема жанра. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.
• 2009 - Щеглов Юрий Константинович . «Затоваренная бочкотара» Василия Аксёнова.
• 2011 - Аксёнова Виолетта Владимировна. Жанровое своеобразие прозы В. Аксёнова 1960-1970-х гг. Диссертация на соискание учёной степени кандидата филологических наук.

Семья

• Сестра (по отцу) - Майя Павловна Аксёнова (1925-2010), педагог-методист, автор методических и учебных пособий по преподаванию русского языка .
• Брат (по матери) - Алексей Дмитриевич Фёдоров (1926-1942), погиб во время Ленинградской блокады .
• Приёмная дочь матери - актриса Антонина Павловна Аксёнова (первоначальная фамилия Хинчинская, род. 1945).
• Первая жена - Кира Людвиговна Менделева (1934–2013), дочь комбрига Лайоша (Людвига Матвеевича) Гавро и внучатая племянница известного педиатра и организатора здравоохранения Юлии Ароновны Менделевой (1883-1959), основателя и первого ректора (1925-1949) .
  • Сын - Алексей Васильевич Аксёнов (род. 1960), художник-постановщик.
• Вторая жена - Майя Афанасьевна Аксёнова (1930-2014), урождённая Змеул - дочь номенклатурного работника Афанасия Андреевича Змеула , который в конце жизни возглавлял внешнеторговое объединение «Международная книга». В первом браке Овчинникова, во втором браке замужем за Р. Л. Карменом , окончила Всесоюзную академию внешней торговли , работала в Торговой палате , в США преподавала русский язык.

Избранные работы

Проза

Сценарии к фильмам

• 1962 год - Когда разводят мосты
• 1962 год - Коллеги
• 1962 год - Мой младший брат
• 1966 год - Путешествие (киноальманах)
• 1967 год - Бурная жизнь на юге
• 1970 год - Хозяин
• 1972 год - Мраморный дом
• 1975 год - Центровой из поднебесья
• 1978 год - Пока безумствует мечта
• 2007 год - Татьяна
• 2009 год - Шут

Пьесы

• 1965 год - «Всегда в продаже»
• 1966 год - «Твой убийца»
• 1968 год - «Четыре темперамента»
• 1968 год - «Аристофаниана с лягушками»
• 1980 год - «Цапля»
• 1998 год - «Горе, горе, гореть»
• 1999 год - «Аврора Горелика»
• 2000 год - «Ах, Артур Шопенгауэр»

Экранизации

• 1962 год - Коллеги
• 1962 год - Мой младший брат (по роману «Звёздный билет »)
• 1966 год - Путешествие (киноальманах по рассказам «Папа, сложи!», «Завтраки сорок третьего года», «На полпути к Луне »)
• 2004 год - Московская сага (сериал)
• 2016 год - Таинственная страсть (сериал)

Библиография

• Аксёнов В . «Коллеги» - М., Советский писатель, 1961. - 150 000 экз.
• Аксёнов В . «Катапульта» - М., Советский писатель, 1964. - 30 000 экз.
• Аксёнов В . «Пора, мой друг, пора». - М., Молодая гвардия, 1965. - 115 000 экз.
• Аксёнов В . «На полпути к луне». - М., Советская Россия, 1966. - 100 000 экз.
• Аксёнов В . «Жаль, что вас не было с нами» - М., Советский писатель, 1969. - 384 с., 100 000 экз.
• Аксёнов В . «Любовь к электричеству». - М., Политиздат, 1971. - 200 000 экз.; 2-е изд. 1974. - 200 000 экз.
• Аксёнов В. «Мой дедушка - памятник». - М., Детская литература, 1972., 208 с., 100 000 экз.
• Аксёнов В. Сундучок, в котором что-то стучит. - М.: Детская литература, 1976
• Аксёнов В. Аристофаниана с лягушками. - Анн Арбор, Ардис, 1981
• Аксёнов В. «Остров Крым». - М., Огонек, 1990. - 200 000 экз.
• Аксёнов В. Ожог. - М., Огонёк, 1990. - 200 000 экз.
• Аксёнов В . «В поисках грустного бэби» - М., МАИ - «Текст», 1991. - 320 с., 100 000 экз. ISBN 5-85248-149-1
• Аксёнов В. Мой дедушка - памятник. Кемерово, 1991
• Аксёнов В. Рандеву. - М.: Текст-РИФ, 1991
• Аксёнов В. «В поисках грустного бэби» «Две книги об Америке». - Независимый альманах «Конец века», 1992, - 50 000 экз.. - ISBN 5-85910-011-8 .
• Аксенов В . Московская сага. В 3-х кн. - М., Текст, 1993-1994., - 50 000 экз.
• Аксёнов В. «Право на остров». - М., Московский рабочий, 1991. - 624 с. - 75 000 экз. - ISBN 5-239-01222-9 .
• Аксёнов В. Московская сага. Кн. 1 «Поколение зимы». - Изографус. - ISBN 5-94661-100-3 .
• Аксёнов В. Московская сага. Кн. 2 «Война и тюрьма». - Изографус. - ISBN 5-94661-101-1 .
• Аксёнов В. Московская сага. Кн. 3 «Тюрьма и мир». - Изографус. - ISBN 5-699-09247-1 .
• Аксёнов В. «Негатив положительного героя». - Вагриус-Изограф, 1996. - 304 с., 10 000 экз.. - ISBN 5-7027-0336-7 .
• Аксёнов В. «Негатив положительного героя». - Вагриус-Изограф, 1998. - 304 с., 5 000 экз.. - ISBN 5-7027-0336-7 .
• Аксёнов В. ISBN 5-699-10246-9 .
• Аксёнов В. «Гибель Помпеи». - ИзографЪ. - ISBN 5-699-11561-7 .
• Аксёнов В. «Апельсины из Марокко» - М., Изограф-ЭКСМО-пресс, 2000
• Аксёнов В. «В поисках грустного бэби». - М., Изограф - Эксмо-пресс, 2000
• Аксёнов В. «Кесарево свечение». - Изографус-ЭКСМО-пресс, 2001. - 640 с. - 15 000 экз. - ISBN 5-87113-116-6 .
• Аксёнов В. «Вольтерьянцы и вольтерьянки». - Изографус. - ISBN 5-94661-092-9 .
• Аксёнов В. «Апельсины из Марокко» - М., Изограф-ЭКСМО-пресс, 2001
• Аксёнов В. «Звёздный билет» - М., Изограф-ЭКСМО-пресс, 2001
• Аксёнов В. Затоваренная бочкотара. - М., Изограф-ЭКСМО-пресс, 2001 - 416 с., 10 000 экз.
• Аксёнов В. Повести. - М., ЭКСМО, 2002 (Антология сатиры и юмора России ХХ в. Т. 21)
• Аксёнов В. Затоваренная бочкотара. - М., Изографус-ЭКСМО, 2002 - 494 с., 4 100 экз.
• Аксёнов В. «В поисках грустного бэби». - М., Изографус - Эксмо-пресс, 2002
• Аксёнов В. «Апельсины из Марокко» - М., Эксмо-Изографус., 2003. - 494 с., 5 100 экз.
• Аксёнов В. Желток яйца. - М., Изографус-ЭКСМО., 2003 - 672 с., 5 000 экз
• Аксёнов В . «Американская кириллица» - М., НЛО, 2004. - 548 с., 3 000 экз.
• Аксёнов В. «Редкие земли». - ЭКСМО. - ISBN 978-5-699-20816-6 .
• Аксёнов В. «Москва Ква-Ква». - ЭКСМО, 2006. - ISBN 5-699-14718-7 .
• Аксёнов В. «Десятилетие клеветы». - Изографус-ЭКСМО, 2004. - 7 100 экз.. - ISBN 5-94661-091-0 .
• Аксёнов В. «В поисках грустного бэби». - М., Изограф - Эксмо, 2005. - 7 000 экз.
• Аксёнов В. «Желток яйца» - Изографус - ЭКСМО, 2005. - 7 000 экз. ISBN 5-94661-111-9
• Аксёнов В. З атоваренная бочкотара. - М., ИзографЪ-ЭКСМО, 2005, 448 с., 4 100 экз.
• Аксёнов В. «Скажи изюм». - РИА «ИнфА». - ISBN 5-85080-012-3 .
• Аксёнов В. «Скажи изюм». - ЭКСМО. - ISBN 978-5-699-25062-2 .
• Аксёнов В. «Остров Крым». - Литагентство МИФ. - ISBN 5-7707-2099-9 .
• Аксёнов В. «Остров Крым». - ИЗОГРАФ. - ISBN 5-87113-058-5 .
• Аксёнов В. «Таинственная страсть» (роман о шестидесятниках) . - Семь дней, 2009. - 591 с. - ISBN 978-5-88149-375-2 .
• Аксёнов В. «Ленд-лизовские». - ЭКСМО. - ISBN 978-5-699-44465-6 .
• Аксёнов В. «Логово льва». - АСТ; Астрель. - ISBN 978-5-17-060737-2 , 978-5-271-24444-5.
• Аксёнов В. «О, этот вьюноша летучий!». - ЭКСМО, 2012. - ISBN 978-5-699-60003-8 .
• Аксенов В. «Одно сплошное Карузо». Составитель В. Есипов . - М., ЭКСМО, 2014. - ISBN 978-5-699-70066-0 .
• Аксенов В. «Ловите голубиную почту. Письма». Составитель