Духовный отец чадо мое. Как лучше соблюдать пост? Почему пища рождает страсти

– Отец Владислав, расскажите: духовник, духовный отец – что это за человек? Какова его роль в жизни верующих?

– Подобный вопрос если прямо и не высказывается вслух, то в молчании рождается в душе каждого человека, который делает первые шаги к Церкви или в Церкви. Он почти неизбежен, если судить по жизни современной Русской Православной Церкви.

Очень многие люди, если не сказать, почти все, в минувшее 20-летие пришли к Церкви и к церковной жизни во взрослом возрасте, либо были крещены с детства, но не получили соответствующего домашнего церковного воспитания. Или, даже если и получили, то все равно пришло в некий момент ощущение необходимости верного самосознания и верного свободного собственного, но в то же время в русле церковной жизни поведения.

И тогда люди, имеющие недостаток знания Церкви, недостаток понимания Церкви, недостаток понимания самих себя, недостаток знания о том, что значит жить жизнью церковной, а более широко – жизнью христианской, недостаток знаний даже того, что относится к области нравственной жизни, и как нормы нравственной жизни должны выполняться, начинают ощущать необходимость духовного руководства. Многих новоначальных в церковной жизни начинает сразу тянуть к аскетическим высотам. Но заметим, что по-современному пониманию этот участок и содержание духовной жизни, который называется аскетика и который раньше рассматривался отдельно от этики, теперь, как правило, все чаще рассматривается в рамках этического знания и, соответственно, этического поведения.

Множество вопросов, относящихся и к тому, как понимать действительность и как жить в соотнесении с этой действительностью, являются сокровенными в условиях внеопытного и неграмотного сознания для того, кто ищет и верного опыта и хорошей грамотности. Конечно, для постижения и того и другого всегда остается такая прекрасная возможность как книги Возможность, которая не уходит никогда. Но книги не во всех случаях оказываются доступными. Потому что, скажем, ситуация в Москве в этом смысле резко отличается от ситуации во многих провинциальных и даже больших городах – если здесь абсолютное богатство книжное, то там абсолютная скудость. И, кроме того, в нынешнем богатстве – в море книг – скорее легко захлебнуться и дезориентироваться, чем выплыть и получить правильные ориентиры. Хотя бы потому что в книгах обнаруживаются и разные подходы, и разные понимания того, что такое христианство вообще и в отношении ко многим частным.

Все это естественным образом приводит к сознанию или, по крайней мере, к ощущению, что самому с этой ситуацией не справиться, и с помощью книг не справиться тоже. Поэтому люди и наиболее сознательные и понимающие, что перед ними стоят задачи верного становления и восстановления духовной жизни, и идущие к выполнению задач вслепую, и пользующиеся разными обрывочными материалами – осознают, что для подлинной христианизации есть только одна возможность.

Трудности вхождения в приход

Это абсолютное вхождение в жизнь Церкви, а тем самым – в жизнь прихода. Потому что, вхождение в жизнь Церкви – это не теория, и осуществляется оно через вхождение в жизнь прихода, так как приход есть реализация выявления жизни Церкви во всей полноте. Но это оказывается делом для многих непростым, даже психологически, потому что есть люди интравертного содержания, для которых большая трудность уже само общение, а тем более, вступление в общину.

Еще если им удалось вступить, они более или менее могут дальше продвигаться, но начальные шаги для них чрезвычайно болезненны. Особенно когда они ощущают себя незнающими, а кругом полно всезнаек, и все уже вроде бы так свободно ориентируются, что достаточно только намека на слово, как другой слушатель тут же воспринимает слово в целом и несется куда-то, чтобы исполнить это слово. И это приводит к еще большей растерянности.

Хорошо когда люди открытые, экстравертные. Когда в них к тому же есть и готовность смиренно принимать свои несовершенства, и удары, которые могут болезненно отдаваться порою с разных сторон. Тогда у них дело пойдет лучшим образом. Но разные обстоятельства могут лишь отчасти способствовать становлению их верного опыта жизни, а отчасти наоборот не благоприятствовать. В таких случаях, чуть ли не единственной возможностью является жизнь под руководством.

Но вот тут-то как раз чаще всего и случается камень претыкания, поскольку даже людей, верно, хорошо и полно знающих то, что относится к области личностной психологии и, соответственно, области определенного понимания людей, не так уж и много. Потому что большинство людей основывается на общих представлениях о природе человека и основных нравственных нормах. Разнообразный опыт жизни и самих этих людей, не позволяет быть подлинными руководителями, потому, что хотя у них есть несколько больше опыта, знания и понимания жизни, но почти никто не то, что не понимает, а не входит в такую простую, очевидную мысль, что опыт постижения каждого человека индивидуален. Все суются с традиционными рецептами, а традиционные рецепты верны, но лишь наполовину. Вторая же половина заключается в индивидуальности человека.

Наиболее честные люди ищут, чтобы становление их церковной жизни происходило быстрее. Те же, кто менее взыскательны, относятся к делу проще. Стоят в церкви, как могут молятся, осуществляют некое общение, читают книги, и дело само собой подвигается. Но все же, люди наиболее честные и скорые хотят, чтобы дело становления их церковной жизни происходило быстрее.

В таких случаях поиск того, кто поможет находить верные пути, естественен. Но всегда ли такие верные пути, а также люди, которые могут помочь их обрести, находятся, это следующий, очень большой вопрос. Прежде всего, необходим не столько духовник в том точном, глубоком, старом смысле слова, который прежде был понятен и известен (а сейчас представлял бы скорее собой романтическое воплощение этого старого знания), сколько человек, порой не обязательно в священном сане, но обладающий опытом, имеющий знания, имеющий любовь, творящий добро. Имеющий человеческую внимательность, готовность жертвовать своим временем, готовность показать, помочь увидеть пришедшему к нему то, что тому нужно на самом деле. А в случае необходимости, ответить и на его вопросы. Ответить со смирением, понимая, что небезопасно отвечать на разные вопросы, не имея «санкции». Тем более вопросы глубоко внутренние.

Хотя на те вопросы, которые относятся к заурядности церковной и духовной жизни, многие, имеющие нескольколетний опыт, ответы знают и ответить могут. Потому что в этом отношении ответы довольно стандартны. И на стандартные вопросы можно отвечать без всяких особенных личных дарований, кроме дара быть доходчивым, убедительным и аргументированным в своих ответах. В этом смысле подспудно и идет повсеместная работа – в одних храмах больше, в других меньше, но всегда находятся те, к кому новоначальные подходят и что-то спрашивают. Другое дело, что это совершается бессистемно. Но вряд ли хороша была бы в таких случаях окончательно принятая система или может лучше, чтобы как-то так спонтанно все и проходило.

– Существуют какие-то особенности в отношениях между духовным отцом и духовными детьми?

– По-настоящему чаще всего не понимается главное, что отношения духовный отец – духовное чадо – понятия и реальность глубокие и существительнейшие. Но для этого совершенно не обязательны ни условия послушничества и послушания, ни требования и претензии, чтобы духовники непременно и как можно быстрее научили всему, что они знают сами.

Душа духовника болит за духовных детей

Духовный отец на самом деле внутренне, не обязательно с долгими словами и размышлениями, входит в жизнь духовных детей. В жизнь тех, кто с ним – просто потому, что он их любит, и душа за них болит. И одним только фактом, что душа о них болит, а он для них – великая радость, они оказываются вместе и вместе идут путем спасительным. А он старается вести их ко Христу.

Духовный отец всегда чуть впереди, потому что так оказался поставлен и таинственным явлением духовной жизни его как первого лица и своей любовью, имеющей обширную направленность. Потому что расширяющееся сердце вмещает в себя всех. Во всяком случае, всех, кто к нему прибегает. Таким образом в общине и осуществляется то духовное содержание жизни, при котором духовный отец частным образом сказанным словом, проповеданным словом, всем примером своей жизни, простотой в общении, скромностью, беспретенциозностью, нетребовательностью – но не духовной, а нетребовательностью для себя, достигает гораздо большим, чем постоянным учительством и требованием послушания.

Потому что тогда его духовное чадо видит перед собою образец хорошего опыта духовной жизни, который к тому же не отдален страницами книги или какого-нибудь рассказа, а наоборот, предельно приближен непосредственным и личным общением. Вот тогда это и есть настоящий духовный отец, который заботится о своих детях. Заботится самим фактом их общего движения.

– Православная Церковь начинается от апостолов. Но у них, как известно, не было духовных отцов. Как они появились? Были ли духовники в Церкви до ее разделения, или это сугубо православное явление?

– У апостолов был одни Учитель – Христос. Что касается духовных отцов они известны с древности. Церковь тогда была единой. В современном понимании, по-видимому, духовничество, появилось довольно поздно. Потому что были просто священники как совершатели таинств, но это были не требоисполнители, а личности, исполненные особой огненной жизни. Каждое таинство для них было явлением духовного божественного огня.

Вначале, в первые века, такое горение во время служения было обусловлено еще и особой ситуацией, особой харизмой. Обратите внимание, насколько предельно простые требования предлагает I Апостольский Собор для христиан, крестящихся из язычников: не есть удавленное, не есть идоложертвенного и не желать другим того, что не желаешь себе. Вот и весь набор. Сейчас даже общая исповедь включает больше требований.

– Эти требования предъявлялись к священнослужителям или ко всем христианам?

– Ко всем крестящимся из язычников. А духовничество появлялось преимущественно в монашеской среде. Его реальное торжествующее относится скорее к веку четвертому и далее. И для монастырской среды послушание, кроме того, имело необходимый дисциплинарный характер, обойтись без которого было невозможно. Затем эти требования послушания тогда стали приобретать духовно-мистический характер. Знаменитый пример из Патерика, который использовал в своем фильме Тарковский, когда послушник носил воду, чтобы толькоуспеть утром полить дерево и вырастить древо послушания, с его великолепными плодами.

Едва ли этот рассказ – простая легенда, скорее реально бывший, записанный случай. Конечно, такой случай не может иметь всеобщий характер, но он в некотором отношении образцовый. И такое послушание, требующее общности духовно-мистического ощущения, будучи с одной стороны уникальным, с другой – является как бы маяком. Одновременно и образцом и типом движения. Динамичным типом и динамичным образцом.

Разумеется, не в том смысле, чтобы достигать прямо той же цели, а чтобы знать, что это хороший образец для понимания, для постижения. Но он был возможен именно в той ситуации, когда духовник и послушник оба имели особые божественные дары. Один – духовничества, другой – послушания. Помимо этих даров все превращается в театр.

Остерегитесь от увлечения духовниками

– Установление человеческих взаимоотношений – дело всегда непростое. Еще сложнее, когда затрагиваются такие душевно-духовные связи, как духовный отец – духовный сын. О чем стоило бы предостеречь и ту, и другую сторону?

– Могу сказать, что склонен относиться к современному духовничеству с некоторой осторожностью. Будучи с молодых церковных лет воспитан на соответствующей осторожности святителя Игнатия (Брянчанинова), который оказался первым духовным писателем, кого я стал читать, а потому он и остался для меня навсегда одним из самых дорогих. Иногда в его письмах звучит уже не просто предосторожность, а он прямо говорит: «Остерегитесь от увлечения духовниками». В тех же письмах тема предостерегающего характера проходит красной строкой. Еще тогда он начинал видеть возможные и чаще всего встречающиеся (причем это тогда, в наиболее благополучные времена) искаженности верных порядков и верных отношений.

Что говорить о том, как часто тонко работают пристрастия к духовнику, а духовник не только не замечает этих пристрастий, но и продолжает их культивировать по отношению к себе со стороны духовных чад. Так вырастают в глазах духовных чад кумиры, так гибнет все начинание духовничества. Особенно, когда оно пытается быть построено на каких-то началах, внешне связанных с ощущениями древнего духовничества, с ощущениями его значения.

И тогда людям кажется, что они приходят к самым настоящим первоистокам духовной жизни, которые проявляются в священнике и в их отношениях с этим священником. А на самом деле – одна карикатура и безобразие, потому что высоких даров, которые были у древних святых отцов, у этих духовников нет. И то требование послушания, которое от них исходит и зачастую воспринимается духовными чадами преданностью, на самом деле, по большей части, ни на чем не основано.

Послушание порой считается обязательным даже и в тех случаях, когда речь идет о бытовой жизни, когда просят советов в бытовых вопросах. И тогда, с полной безапелляционностью, такие духовники направо и налево дают советы. Будто каждый из них, по крайней мере, Амвросий Оптинский, к которому тот же Игнатий Брянчанинов (вернее, вообще к опыту Оптины) относился с некоторой осторожностью, побаиваясь, нет ли там актерства. “Душепагубное актерство и печальнейшая комедия – старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований” (1,72). Он очень осторожен был в плане возможности какого-нибудь, хоть малейшего, актерства, что сразу его глубоко отвращало.

Но еще хуже, когда духовники «берут на себя роль», – и это опять-таки слова святителя Игнатия. – «Берут на себя роль древних великих старцев и руководят в вопросах духовной жизни», которые они и сами-то понимают очень недостаточно и поверхностно, если не ошибочно, и, тем самым, оказываются слепыми руководителями слепых руководимых. А «если слепой слепого водит, оба в яму впадут».

Но из этого, конечно, не следует, что вообще опыт духовного руководства, когда он самый простой, оказывается бесполезным. Наоборот, чем проще и нетребовательней, причем нетребовательней с обеих сторон, отношения духовного чада и духовника, тем вероятнее успех этого дела. Если духовник достаточно смиренен, имеет хороший нравственный опыт жизни, большую внутреннюю твердость, глубокую, настоящую, без всяких карикатур воцерковленность, то он даже одним своим видом и поведением порою учит больше, (не стремясь даже к никакому учительству), чем напыщенными словами поучают кажущиеся великими духовники настоящего времени.

И, кроме того, он постепенно приводит их общение к самому главному, что оба входят постепенно в верный и простой опыт христианской жизни. Этот опыт более или менее корректируется общением их обоих между собой, потому что ошибки все равно возможны и с той и с другой стороны. Например, в виде неправильного духовного совета, либо потому что священник не увидел некоторые личные особенности того, кто к нему подошел, либо, даже и увидев, не осознал альтернативный ответ, который в какой-то ситуации оказался бы более правильным.

Ничего, ошибка – не та ситуация, когда нужно сразу начинать окончательно «рыдать своего убожества» и впадать в безусловное уныние, переходящее в отчаяние. Ошибка как раз хороший повод к тому, чтобы исправиться и быть на пути совершенных. Потому что путь совершенных – это и есть путь постоянного выправления.

Может ли духовник ошибаться?

– То есть духовник может ошибаться?

– Конечно.

– А как к этому относиться его духовному сыну или просто прихожанину, поняв, что духовный отец ошибся?

– Если священник счастливо и смиренно готов вполне конкретно видеть и соглашаться со своими ошибками, если, с другой стороны, духовное чадо не делает трагедии из этих ошибок, понимая, что духовник, хотя и имеет больший духовный опыт, но не абсолютный же, и поэтому тоже может ошибаться, и ошибки нужно тоже исправлять, то и получается исправление.

Если же духовник, будучи человеком гордым и совершенно не видящим свои ошибки, продолжает настаивать на своей ошибке, может быть очень большой вред.

– В таком случае, насколько полным должно быть послушание духовнику? Потому что иногда приходилось читать о буквальном, абсолютном послушании. Например, по воспоминаниям духовных чад тех же оптинских старцев, советы спрашивались обо всем, вплоть до механических действий – какую книжку прочитать или в какую сторону пойти.

– Какую книжку прочитать – как раз не механическое действие. Это может быть очень хороший способ управления и помощи в духовной жизни человеку, которому некоторые книги могут оказаться неполезными (даже вполне нормальные, имеющие хорошее христианское содержание) как несвоевременные. С другой стороны, предложение неофитам читать « Добротолюбие», столь необходимое для монашеского опыа, можно погубить начинающих.

Кстати говоря, что еще очень важно для духовника, так это понимание того, что мир постоянно ставит новые проблемы. И нужно пытаться увидеть разрешение этих проблем, именно как новых , если не по существу, то, по крайней мере, по формам, по новым принципам, по новым содержаниям. Начиная от таких простых вещей, как отношение к интернету, к телевидению.

– А отношение к грехам меняется?

– Отношение к грехам принципиально остается то же. Оно меняться не может, и в этом смысле можно лозунг древних отцов «лучше смерть, чем грех», оставить навсегда как лозунг и знамя. Лучше смерть, чем грех.

Другое дело, что, входя в область конкретного рассмотрения греховной жизни того лица, которое подходит к духовнику, нужно увидеть и ему помочь увидеть его грех, к которому можно пока отнестись более или менее снисходительно, спустить это как не то, чтобы должное, а как временно допустимое. Чтобы, с одной стороны не потворствовать греху и не культивировать его, а с другой – знать меру, чтобы, зная, что энергия не безгранична, не дать человеку сломаться от собственного уныния и бессилия.

Для того, чтобы увидеть то, что важно, нужен ум духовный, и совсем не обязательно он совпадает с практическим умом, со сметкой, если она есть у духовника, либо с его знаниями древних традиций. Но, во всяком случае, тот опыт, когда есть автоматическое требование абсолютного послушания, совершенно не ведет к исполнению главной задачи, которая состоит в воспитании в человеке, который приходит к священнику, подлинной духовной свободы.

Иначе он пришел из одного вида рабства и попадает в другой вид рабства. И он никогда не узнает, что такое духовная свобода. Тем более, что это дело довольно тонкое и требует очень серьезного подхода. Больше того, даже и не все священники понимают, что такое эта духовная свобода, и потому воспитать своего ученика в рамках духовной свободы, они просто не могут. Все эти послушания важны на самом деле до тех пор, пока они воспитывают в человеке понимание того, как осуществляется духовно свободная жизнь. И послушание на самом деле не ограничивает свободу – оно дает для нее определенные рамки, как форма сонета, где необходима очень строгая определенная форма, внутри которой могут быть осуществлены высшие проявления творческой поэтической возможности.

Послушание же ставит некоторые пределы для духовного творчества самого человека. Многих даже пугают такие слова, как духовное творчество. Между тем «творение новой твари», которое осуществляет человек аскетическими способами и опытами в самом же себе и есть момент творчества, одно из высочайших творчеств и художеств. А где идут путем простого автономного послушания, в котором ничего другого нет – никакой свободной новой твари не воспитать. Получается прежняя, ветхая, несвободная тварь.

C протоиереем Владиславом Свешниковым беседовала Мария Свешникова. Продолжение следует.

Насколько нас обязывает решение стать духовным чадом, насколько оставляет свободными? Какое отношение к духовнику - неправильное? Как быть, если руководителя в духовной жизни у вас пока нет? Можно ли иметь «духовника по переписке»? Как быть, если у мужа и жены разные духовники? Можно ли перейти от одного духовника к другому? И что это за тайна духовничества, делающая отношения отца и чада особыми?

Об этих и других нюансах темы говорим с известным московским священником, на протяжении 35 лет бывшим в послушании у архимандрита Иоанна (Крестьянкина), - настоятелем храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках протоиереем Владимиром Волгиным.

Фото Александра Перлина

Время на проверку

- Отец Владимир, с чего человеку, только что пришедшему в Церковь, начать поиск духовника?

Прежде всего, об этом нужно молиться. Преподобный Симеон Новый Богослов советует молиться много, чтобы Господь послал духовника. Еще один совет: не спешить. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил следующее: когда молодой человек и девушка познакомились и имеют симпатию друг к другу, то до решения вопроса о браке должно пройти три года. Безусловно, между ними должны быть дружеские отношения, целомудренные, и уже к концу третьего года молодые люди должны определиться: могу ли я с этим человеком жить или нет? Вот духовничество - это тоже в каком-то смысле брак, только духовный. И поэтому не сразу нужно проситься в духовные чада к тому священнику, который тебе пришелся по вкусу и отвечает сегодня внутренним твоим запросам. Завтра это может оказаться не так!

Нужно очень внимательно присмотреться к нему, увидеть положительные стороны - а мы, священники, будучи человеками, являем и пристрастные, отрицательные свои стороны. Нужно наблюдать за тем, как священник руководит своими духовными детьми, навязывает ли тотально свою волю, настаивает ли на ней или оставляет человеку свободу. Даже Господь не ограничивает нашу свободу, Он стучится в дверь сердца, именно стучится, но не приказывает: «Откройте Мне дверь!»

- Можно с лёту довериться и духовно не­опытному человеку, «младостарцу»…

Да. Младостарцы - это молодые, не­опытные священники, которые считают себя людьми, знающими волю Божию, всё понимающими, всё видящими. А на самом деле это не так.

Да, безусловно, бывают исключительные случаи: преподобный Александр Свирский уже в 18 лет считался старцем, преподобный Амвросий Оптинский в 38 лет стал старцем. А в обычной нашей жизни люди приходят зрелыми к этой харизме, к тому послушанию, которое Господь может возложить на человека непосредственно или через духовного отца. Но если мы не видим чего, а утверждаем, что видим, и настаиваем на этом, то горе нам, священникам, духовникам!..

Поэтому, повторюсь, спешка ни к чему.

Я уже 36 лет служу в сане священника, и много людей прошло через меня и остановилось у меня как у духовника. Но раньше я преждевременно устанавливал отношения: человек просит об этом, «влюбился» как в священника с первого взгляда и думает, что все будет благополучно. Были и такие случаи, когда люди уходили от меня, наверное, разочаровываясь, наверное, потому, что я не смог достаточно глубоко ответить на их вопросы. А может быть, отвечал так, что вопрошающим было неинтересно слушать. Разные бывают причины отхода верующих мирян от своих духовников. И для того чтобы этого не было, я постепенно, с опытом, стал устанавливать какой-то период, так скажем, «воздержания» до заключения отношений. Я говорю: «Понаблюдайте за мной. Я вам не откажу ни в коем случае, буду сейчас на правах “исполняющего обязанности” духовного отца. Но не буду таковым до тех пор, пока вы не посмотрите на меня достаточно продолжительное время».

- При этом Вы исповедуете этих людей?

Да, конечно, исповедую, беседую, отвечаю на все те вопросы, которые они ставят передо мной.

- Чем отличается духовное чадо от человека, который просто приходит на исповедь?

А чем отличаются свои дети от чужих детей? Наверное, тем же. Твои дети тебя слушаются, по крайней мере, обязаны слушаться до какого-то возраста. Да и потом, может быть, послушание сохраняется, если это полезно будет. А чужие дети тебя не слушаются. Они к тебе могут обращаться за каким-нибудь советом, за конфеткой, условно говоря, за объяснением чего-то. Вот и исповедующийся человек, не являющийся духовным чадом, находится примерно на таком уровне отношений со священником.

Послушание и свобода

Строго говоря, абсолютное послушание - это монашеская категория. А в какой мере послушание может соблюдать мирской человек?

Конечно, необходимо учитывать возможности человека.

Есть определенный круг проблем - не очень разносторонний и обширный, - который люди, живущие в миру, обычно ставят перед нами, священниками. Эти вопросы по сути своей касаются кодекса нравственно-христианской жизни, и когда речь заходит о них, духовное чадо, безусловно, должно проявить послушание.

Ну, например, жизнь в так называемом «гражданском браке», в отношениях, которые не зафиксированы органами государственной власти и Церковью не освящены. Это блуд. Некоторые говорят: «Да я лучше повенчаюсь, я не пойду в ЗАГС». Но эти люди не понимают того, что до революции Церковь сочетала в себе два института: ЗАГС (метрические книги) и сам институт Церкви, где совершались таинства или обряды. И, безусловно, человек, который просит у тебя духовничества, должен послушать тебя и перестать жить в таком незаконном сожительстве. Или же узаконить его. Это же просто, правда?

Есть проблемы другого уровня. К примеру, переход с одной работы на другую работу - правильно это или неправильно? Я знаю, что старцы никогда не советовали просто так переходить на другую работу, допустим, из-за более высокой заработной платы, а рекомендовали своим духовным детям оставаться на прежней работе. И, в общем, опыт показывает: это правильно чаще всего. Почему? Потому что, когда человек переходит на другую работу, он должен адаптироваться, его должны принять сотрудники, сослуживцы, а если не примут, это может закончиться увольнением. Вот тебе и повышенный уровень заработной платы!..

- Должен ли человек обсуждать с духовником любые вопросы семейной жизни? Почему не решить их самому?

Думаю, любое обсуждение должно начаться в семье. Есть вопросы и проблемы, которые муж и жена сами могут отрегулировать. А есть такие, которые приходится выносить на благословение духовника, когда, допустим, муж не согласен с точкой зрения жены или наоборот. Причем нужно понимать: я задаю этот вопрос только в том случае, если я готов исполнить благословение духовника. Если не исполню, потому что не понравится мне ответ, то это профанация отношений. Лучше не подходить с этим вопросом к духовнику и жить по собственной воле, чем спросить и не исполнить.

Об играх в духовную жизнь

Нет ли тут такой опасности: человек, привыкнув обо всем спрашивать духовника, потеряет способность самостоятельно принимать решения и, главное, брать на себя ответственность за них? Раз духовник благословил, он за все и отвечает…

На моей практике я не встречал людей, которые хотели бы возложить всю свою жизнь и попечение о себе на духовного отца. Бывают некоторые отклонения, искривления, неправильности в отношениях с духовным отцом. Например, когда духовные чада спрашивают о каких-то мелочах. Условно скажем: «Благословите меня сегодня сходить в магазин, у меня в холодильнике ничего нет». Но что меня больше удивляет, это то, что иногда люди спрашивают благословения, предположим, на поездку куда-то, уже имея билет, имея путевку: «Благословите ли поехать туда-то во время Великого поста ?» Я в таких случаях говорю: «Такая просьба - профанация. Я могу только помолиться о Вас в вашей поездке, раз Вы сами решили этот вопрос».

Я думаю, опасность скорее не в неумении принимать решения, а в том, что мы достаточно горды, тщеславны и привыкли решать проблемы сами по себе. И поэтому хорошо, когда люди свою голову подклоняют под благословение духовного отца.

И есть, безусловно, сложные вопросы, на которые человек не может сам ответить. А священник, по благодати Божьей, данной ему свыше, во всяком случае, способен дать очень разумный совет.

Получается, что человек не вполне свободен как духовное чадо, у него есть некие обязанности по отношению к духовному отцу?

Как у детей по отношению к родителям. Но эти обязанности необременительны. Сейчас ситуация такова, что многие молодые христиане, закончившие, может быть, даже не один вуз, а два или три, бывают очень самоуверенными: зачастую они считают себя компетентными не только в тех областях, в которых получили профессиональные знания, но и в духовной жизни, где якобы можно с пол-оборота разобраться. Нет, это не так. О таких людях отец Иоанн (Крестьянкин) сказал: «Нынешние чада Церкви совершенно особые… они приходят к духовной жизни, отягощенные многими годами греховной жизни, извращенными понятиями о добре и зле. А усвоенная ими правда земная восстает на оживающее в душе понятие о Правде Небесной <…> Спасительный крест <…> отвергается, как бремя неудобоносимое. И, внешне поклоняясь великому Кресту Христову и Его Страстям, <…> человек ловко и изобретательно будет сторониться своего личного спасительного креста. И тогда как часто начинается страшнейшая подмена духовной жизни - игрой в духовную жизнь».

- Где все-таки пролегает граница между старчеством и духовничеством?

Старцы от нас, обычных духовников, отличаются вовсе не прозорливостью. Прозорливость, безусловно, сопутствует старчеству. Но старчество - больше, чем прозорливость! Ведь среди людей, которые служат не Богу, а темным силам, есть ясновидящие, которые тоже могут предсказывать судьбу человека.

Главное в старцах - другое: они - носители Божественной любви. Не человеческой, которая пристрастна и бывает часто лжива, а Божественной. И когда ты ощущаешь эту любовь, ты понимаешь, что она - истинна и никакая другая любовь не может заменить ее. Так как на моем веку встретилось мне 11 старцев, мне кажется, хотя я дерзновенно сейчас говорю, что во мне есть некий «индикатор»: подлинный ли старец тот или иной человек или нет. И я могу сказать, что старец узнается по этой любви - всепокрывающей, всепрощающей, нераздражающейся. Той самой, свойства которой описаны в Первом послании к Коринфянам апостола Павла : Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…

Мое послушание на всю жизнь

Как Вы познакомились с Вашим духовным отцом, архимандритом Иоанном (Крестьянкиным) , и со схиигуменом Саввой ?

К сожалению, в свое время нам, молодежи, священники уделяли очень малое внимание, потому что в советское время им было опас­но вступать в общение с молодыми людьми. Хотя были такие московские иереи, которые с молодежью общались, но их было немного. Я, еще не будучи крещеным (принял крещение спустя полгода после этой поездки), приехал в Псково-Печерский монастырь и познакомился с отцом Саввой (Остапенко). Даже отца Иоанна (Крестьянкина) я не помню, хотя говорили, что он был и мы с ним познакомились. И уже спустя год я снова приехал в Печоры .

И вот как-то отец Савва, зная, что я занимаюсь литературными трудами, предложил мне отредактировать его книгу. И вложил молитовку о духовном отце туда. Я спросил: «Вы хотите меня принять в духовные дети?» Он говорит: «Если ты хочешь, я могу принять». Я знал, что он великий, что это особенный человек… А я был очень тщеславным и, в общем-то, остаюсь до сих пор, наверное, таковым, поэтому иметь такого духовного отца для меня, безусловно, было престижно. Я еще не понимал, что такое духовничество!

Так вот я попросил отца Савву быть моим духовным отцом. О чем я совсем не жалею! Благодарю Бога за то, что он какое-то время, не очень долгое, но руководил мною и обозначил такие важные, реперные точки в моем дальнейшем пути духовной жизни.

- Например? Что больше всего Вам запомнилось из его советов?

После первой моей, генеральной, исповеди он мне сказал: «Я тебе дам послушание, которое тебе может показаться сложным, но это делание всей жизни: не осуждай людей». Я кое-как старался это исполнить, и действительно, это послушание на всю жизнь. И это есть путь к любви.

- Как Вашим духовником стал отец Иоанн (Крестьянкин)?

Несколько раз я обращался к отцу Савве, и параллельно у меня стали нарождаться какие-то отношения с отцом Иоанном (Крестьянкиным). Вот я исповедовался у отца Саввы, он мне говорил: «Благословляю», или «Не благословляю» - и не объяснял ничего. Отец Иоанн не противоречил никогда отцу Савве, их точки зрения, безусловно, совпадали, но отец Иоанн как бы «разжевывал» мне все: почему именно так, почему не по-другому. И мне это оказалось гораздо ближе, чем просто: «благословляю», «не благословляю». Так что постепенно я «перебазировался» к отцу Иоанну, который меня принял в духовные дети.

В отсутствие старцев

- Какова сегодня ситуация с духовничеством?

Сложная. Думаю, не у всех священников, к сожалению, есть дарование духовничества.

- А что такое дарование духовничества, в чем оно заключается?

Я бы так сказал: это разумность требований , которые предъявляет духовник к духовному чаду. Ни в коем случае не ставя себя в пример, я могу сказать из своего опыта, что всегда руководствовался возможностями, силой души человека. И если чувствовал, что я могу передавить и сломать, я останавливался. Если же я чувствовал, что еще есть запас каких-то сил духовных, то я еще более углублялся в душу и давал какие-то советы, которые порой, может быть, было нелегко исполнить, но духовные дети, как правило, стремились их придерживаться.

- Что же случилось сейчас - почему с духовничеством в наше время сложности?

Главное, что происходит, - это исчезновение старцев.

В свое время мне отец Иоанн (Кресть­ян ­ кин) говорил: «Мы знали таких старцев, подобных по духу древним старцам. А вы знаете нас. А потом придут другие, которые не будут отличаться какими-то особыми дарованиями и силой духовной». Вот, наверное, это время и пришло, мы его сейчас переживаем - время, как это сейчас принято называть, апостасии, т. е. отступления от веры. Только по благодати Божией наша Россия и русский народ возрождаются, становятся верующими. И как раз для современного поколения святитель Игнатий Брянчанинов, размышляя о старчестве и об исчезновении его в будущем, говорил: не надо печалиться в связи с исчезновением мудрых духовных руководителей, нужно ориентироваться на духовные книги, на отцов Церкви.

И Вы знаете, вот удивительно, ведь я стал верующим человеком, принял крещение, когда мне было 20 лет, в 1969 году. Прошло 20 с небольшим лет, когда вдруг в России произошли изменения - вышел закон о свободе вероисповедания и свободе совести человека. И вот примерно с этого времени, а лучше сказать, с конца перестройки горбачевской, в 1989 году, стали издаваться православные книги: святые отцы, жития. А сейчас - море этих книг и огромное количество издательств! И мы имеем возможность знакомиться с трудами святителя Игнатия Брянчанинова , святителя Феофана Затворника, многих оптинских старцев, глинских старцев, современных старцев, как отец Иоанн (Крестьянкин), и других, кто после себя оставил труды. И они, в общем-то, для нас ответили на все вопросы, которые сейчас встают перед современным человечеством. Так, например, у отца Иоанна (Крестьянкина) есть «Духовная аптечка», составленная как советы по разным проблемам духовной жизни. Сейчас труды святых отцов систематизируются по темам, предположим: о смирении, о молитве, о гордости и так далее. Мы вполне можем искать духовного руководства и в них.

Причем я своим духовным детям не советую сейчас углубляться в аскетические труды таких подвижников, как, допустим, Исаак Сирин, потому что древние отцы, пустынножители ориентировались на монашество, на людей, живущих глубоко аскетической жизнью. Мы такой жизнью не живем. И если мы попытаемся исполнять их советы, с одной стороны, это, безусловно, может быть благом для нас, а с другой стороны, мы можем оказаться в капкане непонимания и несоответствия такого опыта и современной жизни. От этого возможны душевные помрачения, вплоть до психических заболеваний. Поэтому я ориентирую тех, кто обращается ко мне, на современных старцев и отечественных подвижников благочестия, уже почивших, но оставивших нам свои драгоценные труды, ориентированные на современное общество.

- Что это за книги - Вы можете перечислить еще несколько?

Отец Николай Голубцов, святой праведный отец Алексей Мечёв, конечно, глинские и оптинские старцы , святой праведный отец Иоанн Кронштадтский , Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов . Их море, всех не перечитаешь! И сейчас люди очень занятые - на одну только дорогу на работу или на службу тратишь много времени. Всего не перечитаешь, но достаточно будет и этого для руководства в духовной жизни.

Духовник по переписке

Может ли современный человек иметь духовника на расстоянии? Созваниваться, переписываться по Интернету, лично редко встречаясь или не встречаясь вообще?

Конечно, могут быть такие отношения, и они очень распространены. Я слышал, что такие известные духовники, как протоиерей Владимир Воробьев, протоиерей Димитрий Смирнов имели с неким старцем переписку - брали у него советы письменно и получали ответы письменно.

И, кажется, никто из них ни разу не увидел этого старца. Такое возможно. Нам посчастливилось выбираться в Псково-Печерский монастырь, когда мы хотели, сначала мы приходили к старцам с «простынями» вопросов, потом вопросов становилось все меньше и меньше. А некоторые уже не приезжали, а письменно вопрошали старцев и получали ответы. И руководствовались этими ответами.

Мы снова говорим о старцах, людях особых дарований, прозорливых, которые могли на расстоянии решать определенные вопросы. А как быть с обычными духовниками?

Есть вопросы, на которые, я думаю, обычные духовники-священники, не осененные такой благодатью духовнической, старческой, не могут дать ответ. Вопросы сложные, которые требуют не только внимания и углуб­ления в душу человека, но еще какого-то параллельного знания, духовного познания, дающегося только свыше, только Богом.

Но, предположим, я имею духовных детей, которых давным-давно знаю, и это знание помогает мне, не будучи старцем и прозорливым человеком, решать, может быть, и гораздо более сложные проблемы. А если ты, обычный священник, не знаешь всех сложностей, нюансов жизни твоего духовного чада, как ты можешь ответить на его вопросы и затруднения?

Со временем человек начинает меньше нуждаться в духовнике, меньше задавать вопросов, короче исповедоваться. Нормально ли это?

Я думаю, это нормально. Конечно же, человек учится. Безусловно, любой предмет, по которому мы получаем знания, он гораздо более обширен, чем, допустим, институтская программа. Но тем не менее в институте дают системные знания об этом предмете, достаточно цельные. Основа в тебе заложена, и, опираясь на нее, ты можешь развиваться и дальше. Если у человека пытливый ум, и он продолжает стремиться к познанию интересующего его предмета, то все же постепенно, постепенно вопросов становится все меньше и меньше. Так же и в духовной жизни! Когда мы в последнее время приезжали к отцу Иоанну (Крестьянкину), я выцеживал из себя, как из комара, 2-3 вопроса. Мне нечего было задавать, не было проблем!

И я понимаю, что почти на все вопросы отец Иоанн ответил нам за достаточно продолжительные наши духовные отношения, которые насчитывают три с половиной десятилетия.

- Как Вы относитесь к смене духовника?

Вы знаете, когда я был моложе, я очень ревностно относился к этому, и достаточно сильно переживал, когда от меня отходили духовные дети. Но, если они отходили, допустим, к отцу Иоанну (Крестьянкину) или к таким столпам Церкви, радость от этого превозмогала ту боль, которая во мне была. А сейчас я свободно отношусь.

Руководствуясь поговоркой: рыба ищет, где глубже, а человек - где лучше. Человек свободен! И замыкаться на мне, человеке, который не является святым и знает, может, несовершенно, но цену своей духовной жизни… Я бы не хотел этого, не хотел бы говорить о себе: «Вот я - источник знаний». Ничего подобного. Есть люди гораздо мудрее меня. И если мои духовные чада попадают к таким людям, я сейчас уже этому радуюсь и не испытываю боли.

Неправильные отношения

- Какие отношения с духовником могут быть неправильными? Как понять, что они неверно складываются?

Допустим, если человек видит в священнике - я говорю о личностном опыте - старца и обращается к нему как к старцу, это ложное отношение. Я не старец. Неверно, когда человек возвышает обычного духовника и ставит его на пьедестал святости. Мы, люди, я человек, грешный человек, и хотел бы избавиться, как и мои духовные дети, от страстей. Иногда это получается, иногда не получается, но все время молюсь Богу, чтобы Он меня освободил от страстей.

Очень неправильно собирать сведения о духовном отце как о чудотворце: вот здесь он проявил прозорливость, а здесь по его молитвам кто-то выздоровел. Чаще всего это в себе заключает достаточно большой элемент фантазии, и человека, духовника, начинают обожествлять. И потом, когда мы вдруг проявляем слабость, наше падение бывает велико в глазах таких людей. И погибает наша память с шумом, как сказано в Евангелии.

Обязательно ли семье иметь общего духовника, и что делать, если у невесты один, а у жениха другой, как им поступать?

Я придерживаюсь такого взгляда, хотя никогда не настаиваю на нем, что правильней иметь одного духовника. Представим такую картину: в Москве сейчас множество замечательных духовников; они замечательные еще и тем, что имеют опыт общения со старцами, которые передали им какой-то свой опыт - и его не почерпнешь ни в каких книжках!

Но тем не менее в силу разности характеров, личностных подходов они смотрят иногда по-разному на ту или иную проблему и на средства исцеления от той или иной душевной болезни. И это может оказаться камнем преткновения! Предположим, ваш духовник говорит одно в связи с определенной проблемой семейной жизни, а духовник вашего мужа говорит мужу другое в связи с этой же проблемой. И вы оказываетесь перед выбором: что же делать? И теряетесь, потому что вы любите своего духовника и почитаете его за «последнюю инстанцию», а супруг верит своему духовнику. И вот уже конфликт.

- Что же делать?

Я бы таким семьям посоветовал следующее. Если не получается выбора, то жене нужно прислушиваться к своему мужу. Потому что она - за-мужем.

Тайна духовничества

- Что для Вас самое тяжелое в духовничестве и что - самое отрадное?

Самое тяжелое в духовничестве - это то, что моя душа не является обителью для Бога. Вот чем отличались старцы от таких духовников, как я: они зрели душу человека, по благодати Божией видели ее. И давали такие советы, которые были целительны конкретно для этого человека. Вот это то, что мне приносит боль, но ни в коем случае не разочарование, а боль, потому что в духовничестве я вижу для своей души огромные возможности и именно духовничество мне приносит огромнейшее удовлетворение само по себе. Потому что порой я вижу, как советы - не мои, а «слизанные» с кого-то - приносят пользу другому человеку. Это огромная отрада! Это радость, когда советы, почерпнутые тобой у святых отцов и у старцев, оказывают целительное воздействие на души твоих духовных чад.

- В этом и заключается тайна духовничества?

Тайна духовничества - это именно тайна. Раз мы так ее называем, значит, мы в нее не можем глубоко проникнуть своим умом. Я замечал, в особенности в первые 10-15 лет своего священнослужения, что, когда человек со мной заключал эти духовные отношения, сердце мое не то чтобы вмещало его, а становилось сродственным этому человеку. Сразу образовывалась некая нить, и за таких людей я еще более переживал, чем за тех, кто не являлся и не является моими духовными чадами. Вот смотрите, апостол Павел говорит: «Муж и жена - плоть едина , тайна сия велика есть». Я бы сказал, вот в этом заключается тайна. Но как ее объяс­нить? Не объясните.

Господь внедряет в твое сердце, в твою душу какую-то особенную любовь к этому человеку и особенное попечение о нем. Большее, чем о других. И, конечно, я глубоко убежден, открывает гораздо больше о духовных детях, чем о других людях.

Отец Владимир, давайте подытожим нашу беседу. Человек, придя в Церковь, должен стремиться к такому духовному руководству, которое предполагает послушание, поскольку самостоятельно в духовной жизни сложно разобраться. Но, если такие отношения у него не складываются, ему этот процесс не следует форсировать и следует руководствоваться книгами святых отцов.

Да, все верно. Ну и все-таки «временно исполняющий обязанности» духовника тоже должен быть у человека. Иногда мы можем столкнуться с чем-то, что не можем понять, и тогда у такого священника правильней было бы проконсультироваться, для того чтобы не заблудиться в дебрях.

Михайлова (Посашко) Валерия

* Архимандрит Иоанн (Крестьянкин; 1910–2006) - один из самых известных и наиболее почитаемых современных старцев, около 40 лет бывший насельником Псково-Печерского монастыря; духовник, у которого окормлялось огромное количество мирян и монахов. - Ред.

** Схиигумен Савва (Остапенко; 1898–1980) - насельник Псково-Печерского монастыря, известный духовник и автор книг о духовной жизни, почитаемый православными как старец. - Ред.

«Духовник должен быть готов за своих чад пойти в ад»

Изменились ли пастыри и паства за двадцать пять лет церковной свободы, можно ли сегодня найти настоящего духовника, и что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Ответы на эти и другие вопросы о духовничестве — в интервью с протоиереем Валерианом Кречетовым, долгое время исполнявшим послушание духовника Московской епархии.

Формула духовничества

Что такое духовничество вообще и какая мера ответственности у того, кто берет на себя обязанности духовного отца? Протоиерей Валериан Кречетов рассказывает:

«Конечно, духовное руководство — важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Однажды я вышел из церкви, и какая-то женщина вдруг побежала за мной: «Батюшка, что мне делать? Мой духовник сказал мне: «Я не хочу из-за тебя попадать в ад!» Я что-то ответил, а вскоре поехал на Афон и попал к одному старцу. К нему пришел духовник, который 20 лет окормлялся у старца Паисия. И вот тот старец сказал мне формулу настоящего духовного отца: «Духовным отцом может быть только тот священник, который готов за своих духовных чад пойти в ад». Самое удивительное, что я не рассказывал ему о вопросе, который задала мне та женщина, а он слово в слово повторил ее слова, только в обратную сторону».

Церковь воинствующая и Церковь тайная

— Двадцать пять лет церковной свободы — уже целая эпоха. Если сравнивать 1990-е годы и наши дни, как поменялась церковная жизнь за эти годы? Как изменились прихожане?

— Когда говорят о советском времени, я всегда вспоминаю книгу святителя Николая Сербского «Царёв завет». Рассказывая про происходящее на Косовом поле в Сербии, он очень хорошо в духовном смысле объясняет и то, что происходит в мире. Когда царь Лазарь молился на Косовом поле перед битвой, он должен был выбрать одно из двух царств: земное или Небесное. Он избрал Небесное Царство, и по пророчеству и войско, и державу, и его самого постигла гибель.

Но во время битвы перед царем явился ангел и сказал, что его держава должна погибнуть, чтобы спаслась душа народа: «Держава и дается народам, дабы было чему погибнуть вместо него, чтобы было, что дать в откуп за душу народную. Такая сделка выгодна, когда за недорогую цену покупаешь сокровище [и душу народную спасаешь, и Царство Небесное обретаешь!]. Поклонись Тому, Кто разрушает дешевое, дабы сохранилось драгоценное; Кто косит солому, да сохранится зерно».

В мире идет война зла против добра, и наша Церковь — воинствующая, но не она начинает войну, а против нее воюют. И если всё вокруг гибнет здесь, на земле, это не значит, что всё плохо. Нет худа без добра.

Когда-то мне пришлось слышать одну интересную притчу. Один человек приходит к старцу и говорит: «Отче, у тебя всё ладится, а у меня ничего не ладится, почему?» Старец ему говорит: «Терпение нужно». — «А что такое терпение? Терпишь-терпишь, какой от этого толк? Всё равно что воду в решете носить!» А старец отвечает: «А ты дождись зимы».

Вот как раз то, что предсказано в этой притче, сейчас и произошло. Ведь казалось бы, всё уже было решено, с Церковью покончено, всех пересажали и перестреляли, но явился сонм священномучеников, и люди закалились в войне. И пока Церковь была в гонениях, она держалась твердо.

Внешне было гонение, внешне ничего не осталось уже, всё было кончено, но верующие люди оставались. Об этом прекрасно говорил еще преподобный Серафим, он приводил в пример времена пророка Илии, когда «все сыны Израилевы оставили завет Твой, разрушили Твои жертвенники, и пророков Твоих убили мечом, остался я один, но и моей души ищут, чтобы отнять ее». Это Илья-то, пророк, своим орлиным взором на жизнь не увидел никого вокруг верного, кроме себя. А Господь ему сказал, что «между израильтянами еще семь тысяч мужей, которые не преклонили колен своих пред Ваалом и уста которых не целовали идола». Семь тысяч! То есть столько верных оказалось, которых пророк Илья не увидел.

И преподобный Серафим говорит: «А у нас-то сколько будет?» Многие верующие во времена гонений занимали государственные посты, но что они православные, почти никто не знал. Это была та самая, как теперь называют, тайная Церковь, которая никогда не была отделена от Церкви официальной, но сокрыта от мира, чтобы сохранить веру.

А теперь вышло, как по притче о решете — то в решете всё проливалось, а теперь наступила зима, что не донесешь эту воду-то.

И я на себе это лично испытываю, потому что священнику сейчас, если действительно трудиться, ни сил не хватает, ни времени — настолько в нем велика потребность. И вот тут-то как раз самый сложный момент, потому что в священство ринулись многие, а служение-то это высочайшее, сложнейшее и ответственнейшее.

Если даже молодой человек будет учиться в специальных учебных заведениях, наука — это только надводная часть айсберга. Духовная жизнь настолько сложна и многообразна, что специалистов в этой области единицы.

Как говорят старцы, дар священства, духовничества — особый. «Дар рассуждения выше дара смирения», то есть рассуждать, как поступать — где и когда молчать, когда действовать — очень сложно научиться. Как в Библии написано: «Мудрый молчит до времени; а безумный говорит без времени».

— То есть сейчас, когда открытого гонения на Церковь нет, фокус проблемы сместился с внешнего мира на внутреннюю жизнь самой Церкви? И здесь велика роль священника, важен его духовный опыт?

— Да, теперь есть возможность говорить многое, а не так это просто, да и о чём говорить? Один человек рассказал мне интересный случай из своей жизни. Он был филологом, учился в МГУ, и у них был преподаватель-армянин, который говорил студентам: «Молодые люди, вот вы изучаете разные языки, а не скажете ли вы, о чем вы будете говорить на этих языках?»

И правда — о чем? А я всегда привожу слова Маяковского:

Изводят единого слова ради
Тысячи тонн словесной руды.

Бывает, читаешь политические статьи, а присмотреться — хорошо, если там есть единое слово по существу. Тем более непросто говорить на духовные темы.

Духовное слово не имеет силы, если оно оторвано от сердечной деятельности, от опыта духовного. Еще религиозный философ Иван Киреевский говорил:

«Мышление, отделенное от сердечного стремления, есть такое же развлечение для души, как и бессознательная веселость. Чем глубже такое мышление, чем оно важнее, по-видимому, тем, в сущности, делает оно человека легкомысленнее. Потому серьезное и сильное занятие науками принадлежит также к числу средств развлечения, средств для того, чтобы рассеяться, чтобы отделаться от самого себя. Эта мнимая серьезность, мнимая дельность разгоняет истинную. Удовольствия светские действуют не так успешно и не так быстро».

Вовлечение в рассуждение на духовные темы, оторванные от сердечной деятельности, от духовного опыта — развлечения более пагубные, чем светские. Просто видимость духовного, а сущности нет.

Права без обязанностей

— В Псалтыре есть такие слова: «глумляхся в оправданиях Твоих». Но глумиться у нас — это издеваться, кощунствовать, а на самом деле первое значение этого слова — размышлять. Но размышления тогда оправданы, когда они связаны с духовным опытом, с сердечной деятельностью, а если они от нее оторваны — это глумление. Сейчас, например, многие стали говорить и писать по духовным вопросам, а опыта-то нету. Получилось, что некоторые глумятся над словом истинным.

По логике мира, люди становятся умнее, умнее и умнее, но, к несчастью, это не так. Потому что ум — это не количество знаний. Аристотель сказал: «Множество знаний еще не предполагает наличия ума», и увлечение знаниями и пренебрежение нравственностью есть движение не вперед, а назад.

Однажды, ко мне пришел один атеист, который верил в происхождение человека от обезьяны. Он хотел крестить свою дочь, но жаловался, что не может с ней справиться. И я ему сказал, что согласно его верованиям, он никогда с ней не справится, потому что с чего дочери его слушаться, если он недавно с дерева слез?

На самом деле человек вышел из рук Творца совершенным, но не имеющим опыта. Конечно, он должен был еще, чтобы уподобиться Творцу, совершенствоваться, «будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть». И святитель Николай Сербский говорил, что первые люди не много знали, но всё понимали. Постепенно стали знать больше, но понимать меньше. Оказывается, можно много знать, но ничего не понимать. Как подметил один раб Божий, глядя на современного человека:

Душа отпылала, погасла,
состарилась, влезла в халат,
но ей, как и прежде, не ясно,
что делать и кто виноват.

Что делать, кто виноват — с этими извечными вопросами люди обычно и обращаются. В связи с тем состоянием, в которое сейчас погрузился мир, многие бросились в Церковь. И, к несчастью, немногие понимают, что всё происходящее — плод греха, а пытаются, не учитывая, что главное, разобраться, что делать и кто виноват. Поэтому вопросы, которые люди задают на исповеди, больше не о том, как спасти свою душу, а как устроить счастливую жизнь для себя на земле.

— А какие проблемы сейчас больше всего волнуют людей?

— К несчастью, чаще людей волнует только собственная личность, «эго». Очень много эгоизма стало. Раньше люди больше смирялись.

Теперь каждый хочет жить по-своему — без обязанностей, но со своими правами. Например, повсеместно распространился так называемый гражданский брак — открытый блуд без обязанностей. Но когда человек собирается создать семью, он должен минимум в два раза уменьшить свои желания, и приготовиться минимум в два раза увеличить свои обязанности. А у нас от своих желаний не хотят отказываться, а обязанностей вообще никаких.

При вступлении в брак нужно спрашивать: «Что ты хочешь: иметь жену, иметь детей, иметь хозяйство, или же: быть мужем, быть отцом, быть хозяином?» Быть или иметь? Бытие предполагает жизнь. Быть кем-то — это иметь обязанности. Если это муж — у него свои обязанности, если отец — свои обязанности, если директор — свои обязанности. А у нас? Развалил семью, а кто виноват? Обычно виноваты оба, и больше виноват тот, кто умнее.

Собственно говоря, что такое народ? Народ — это много семей. Семья — малая Церковь, семья — основа государства. И поэтому развал государства происходит из-за развала семьи.

Как найти духовника и нужно ли его искать?

— Как найти духовника? Что делать, если не получается найти себе духовное руководство?

— Обязательно нужно ходить в Церковь и причащаться, и потом уже молиться, чтобы Господь послал духовника. И если пошлет — чтобы Господь дал ему разумение. Потому что есть такое изречение, что хорошие послушники не всегда были именно у святых отцов. Есть такие примеры, когда послушники были настолько смиренны и преданы, что они и сами спаслись, и их духовных наставников, которые были недостойными, Господь спас.

И наоборот, рядом со святыми не все были святые. Среди 12-ти апостолов один оказался Иуда. Многое зависит от самого человека.

Духовное руководство — важно и нужно, но требования к духовному отцу очень высокие. Его служение основано, прежде всего, на жертвенной любви, которая есть любовь Божья. И поэтому, если Господь дает это святое чувство, тогда всё становится по своим местам.

Есть такая книга о священстве епископа Арсения (Жадановского), где он вспоминает, что когда Господь восстанавливал апостола Петра в апостольском достоинстве, Он ничего от него не требовал, только любви: любишь Меня — паси овцы моя. То есть если есть любовь — есть пастырь и духовник. А если любви нет, то и пастырства истинного нет.

— Что делать человеку, который ищет духовного руководства, но не находит опытного священника? Смиряться, общаясь с неопытным духовником, делать по-своему?

— Самое главное — помнить, что всё управляется промыслом Божиим. Господь может дать разумение. И нужно молиться и пастве, и пастырям. Иногда меня о чем-то спрашивают, а я не могу ответить. Я не стесняюсь сказать: я не знаю. Есть такое изречение: Бог никогда не спешит, но никогда не опаздывает. В жизни всё совершается в свое время. Положись на Бога, и Он всё совершит на духовную пользу.

Помните пример, который нам дан в Евангелии? Перед Пилатом стоит избитый, связанный Спаситель. И Пилат говорит: «Мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя?» Господь спокойно отвечает: «Не имаши власти ни единыя на мне, аще не бы ти дано свыше». Так и получилось: он хотел отпустить Иисуса, а подписал распятие, не проявил своей власти, не смог.

Так что всё управляется промыслом Божиим. А люди часто забывают об этом, особенно в отношениях с духовником, зацикливаясь на его личности. Личность же сама по себе довольно беспомощна. Даже грешить человек не может без Бога — например, если бы Он не дал нам ноги, мы бы и не пошли грешить, не дошли бы просто. Поэтому как таковой самобытности у человека просто быть не может. Самобытен один Бог. И по Его воле всё творится — Он Тот, «Кто косит солому, да сохранится зерно».

Ведь мы не устраивали никаких демонстраций в свое время, а Церковь внезапно оказалась свободна. От коммунизма осталась одна вывеска. Да и что такое коммунизм? Попытка построить Царство Божие на земле, рай без Бога.

Был такой отец Мисаил, келейник митрополита Нестора Камчатского, он сидел в тюрьме в советское время, и ему говорили: «Вот мы здесь на земле рай строим». Он отвечает: «Бесполезное занятие». — «Вы что, против власти?» — «Нет, всякая власть от Бога. Но строить рай на земле — бесполезное занятие». — «Как, почему?» — «А очень просто. Первые христиане уже строили такое общество, всё общее было, но ничего не получилось».

И действительно, первые христиане — это общество, с которого скопировали идею коммунизма. Но даже при том духе они не смогли удержаться в полном бесстрастии. Так что всё это уже было. Как отец Иоанн Крестьянкин в свое время говорил: ничего нового у них нет, всё краденое, только переделанное на свой лад.

— Как быть человеку в ситуации, когда на исповеди священник советует ему то, что для него невыполнимо? Например, всем известные примеры, когда священник не благословляет брак, говорит: «Нет воли Божией вам вместе быть», что делать? Спорить?

— Послушание послушанием. Любовь не проходит, проходит влюбленность. Вот родители тоже что-то запрещают, как быть — слушаться или не слушаться? Вообще, полагается всё-таки слушаться. Другое дело, что иногда этого решения не приемлет душа. Тогда нужно молиться и ждать. Я знаю такой пример, когда молодой человек и девушка полюбили друг друга, а родители были против. И я им сказал: «Вы же любите друг друга, любить-то невозможно запретить? Пожалуйста, продолжайте любить». Они так и сделали. А потом мать не выдержала — разрешила. И они венчались.

Если любовь истинная, если нет желания обладания, если чувствуешь, что это твоя родная душа, родной человек — этого может быть и достаточно. У моей мамы была подруга, за которой жених ухаживал сорок лет. Он любил ее, и она его любила, но она не могла оставить свою маму и создать с ним семью. Они встречались, заботились друг о друге, и настолько уже сроднились, что, когда стали супругами в возрасте 60 лет, ничего другого, кроме духовной и душевной близости, им было уже и не нужно.

Собственно, есть пример и у Александра Сергеевича Пушкина — Татьяна Ларина говорит: «Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана, — и буду век ему верна». Можно любить, но не обязательно скорее вместе жить, по крайней мере не нужно спешить.

У нас же сейчас говорят: надо скорее пожить вместе, проверить чувства. К несчастью, так истинная любовь не проверяется. По словам Иустина Поповича, любовь к человеку без любви Божией есть самолюбие, а любовь к Богу без любви к человеку есть самообман.

Самое главное — это воля Божия. Если действительно чувство есть, оно останется, оно будет жить, а если из-за трудностей оно пропало, то его, может, и не было, или это увлечение было, другое чувство, не любовь. А любовь, как говорит апостол Павел, никогда не пропадает и не может пройти, любовь остается любовью.

— А как для себя распределять строгость исполнения сказанного духовником? Простой пример: духовник всем своим чадам говорит строго исполнять пост, а у тебя гастрит? Что здесь делать, слушаться или поступать по своим ощущениям?

— Пост для человека, а не человек для поста, лучше недопоститься, чем перепоститься. И еще: в пост не «нельзя», а «не положено». Если бы было нельзя, то святитель Спиридон Тримифунтский не стал бы есть мясо Великим постом — есть такой пример из его жизни, когда нечем было накормить гостя с дороги, и он велел принести мясо, и сам ел вместе с ним, чтобы не смущать его.

Но пост очищает, пост — это великая сила. Сам Господь постился. Если Он, Тот, Которому, в отличие от нас, не нужно было поста, постился, как же нам грешным не поститься? Но есть разные ступени строгости поста. Есть много полезной для здоровья пищи и постной: отвар брюссельской капусты полезнее куриного бульона.

На самом деле, когда у человека какое-то горе или есть настоящее чувство, он о еде и не думает. За одной девушкой ухаживал некий молодой человек и говорил, что ее любит. А она была очень мудрая и сказала ему, что раз ты готов на всё, давай, недели две или три будем поститься и молиться. А потом, когда срок вышел, она накрыла шикарный стол, привела молодого человека и говорит: «Ну что, за стол или под венец?» Он за стол бросился. Всё, выбор сделал.

— То есть нет такого критерия в отношениях с духовником: послушание или собственное решение?

— Критерий один — любовь. Если озлобление, раздражение, какой толк от этого? К чему это? Выше закона может быть только любовь.

— А если нет духовника или он далеко, как жить, чем руководствоваться в своих поступках?

— Если духовника нет, или с ним сложно связаться, то надо молиться. Нужно просто помнить, что Господь рядом, и к Нему надо всегда обращаться.

Однажды у меня в молодости была сложная ситуация на работе, я растерялся, не зная, что предпринять, и начал читать по очереди акафисты святителю Николаю и преподобному Серафиму, и вдруг всё наладилось. Это был первый пример в моей жизни, когда я на себе испытал, что если не знаешь, что делать в сложившихся обстоятельствах, нужно сразу усиливать молитву, просить помощи Божией.

Это как раз те же вопросы: «что делать?» и «кто виноват?» Виноват сам, прежде всего. Надо с себя начинать, потому что от себя никуда не денешься. А вот что делать? Нужно молиться, чтобы Господь указал: «Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду».

Архимандрит Иннокентий Просвирнин однажды сказал мне такую формулу отношения к жизни: когда Небо молчит, не надо ничего предпринимать.

Я потом уже прочитал, что подобное правило использовал священномученик Серафим Звездинский. Когда его спрашивали в смутные времена, как быть, если не знаешь, как поступить и посоветоваться не с кем, он рекомендовал три дня молиться и просить воли Божией, и Господь укажет, как поступать. Если не укажет, значит, еще молиться и терпеть. Так поступают и на Афоне.

Я сам часто советую так поступать, и это правило приносит хороший плод.

Если нагрузить человека подвигами сразу — он не выдержит

— Отличается ли духовное руководство над новоначальными и, так скажем, уже выросшими христианами?

— Конечно. Отличие в мере строгости. Когда я только начинал свое служение, был такой духовник архимандрит Тихон Агриков, вот он мне говорил, что нужно человека сначала привлечь, а когда он привыкнет — можно и построже. Потому что если сразу нагрузить человека разными подвигами, он не выдержит. Вот я в свое время занимался спортом, и здесь, как в духовной жизни — сначала небольшие нагрузки, потом побольше, иначе человек надорвется. И нужно помнить, что нести послушание — это крест. В монастырях это очень непросто, а в миру — тем более.

Протоиерей Сергий Орлов учил меня как молодого священника, и обычно не говорил категорично: вот так и никак иначе. Если я что-то спрашивал, он говорил: «Да всяко бывает». А я думал: ничего себе, человек с таким-то духовным опытом, образованием, и вроде конкретно ничего не сказал… А не всё так просто.

Настоятель Иерусалимского подворья протоиерей Василий Серебренников, который приезжал к отцу Сергию исповедоваться, мне сказал однажды: «Мне больше всего нравится в духовных вопросах, когда ничего не поймешь». Не нужно стесняться, если не понимаете что-то в духовных вопросах. Там, где непонятно — всё просто: непонятно и всё. А вот когда, казалось бы, всё ясно, иногда потом может возникнуть много сложностей. Например, вопрос о частом причащении, казалось бы — хорошо часто причащаться? Очень хорошо. А мне батюшка говорил: «Да это как сказать? Кто как к этому будет относиться? И если будет такое отношение: Манька пошла — и я пойду, во что всё превратится тогда?»

— Духовник может давать человеку свободу самому решать, что делать?

— Очень опытный духовник святой протоиерей Алексий Мечев, когда его о чем-то спрашивали, прежде всего говорил: «А ты как думаешь?» Потому что настоящее духовное воспитание обязательно должно давать пищу уму, чтобы человек учился рассуждать. Не всё ж человека за ручку водить.

Послушание полное — это, конечно, хорошо, но оно возможно только в монастыре, а в миру это сложнее.

Вот у меня водительский стаж — 59 лет. И я, когда первый раз садился за руль, чувствовал себя очень неуютно. Мне подсказывали, и я постепенно освоился, привык. Вот так же и в духовной жизни нужно приобретать духовные навыки.

Я по военной кафедре штурман военно-воздушных сил, и у нас был полковник Плеский, до сих пор его помню, он говорил: «Я заставлю вас самолетовождение знать в стихах, в воздухе некогда рассуждать, там нужно действовать». Так и в жизни — духовные навыки нужно приобретать, чтобы они стали нашей второй натурой. Знание — это то, что пропущено через свой опыт и стало навыком.

— Когда человек только приходит в храм, ему объясняют, как исповедоваться, причащаться, какое читать правило. А как дальше расти духовно? Что, если человек уже лет 10-20 в Церкви, и ничего не меняется, в чем проблема?

— Не в чем, а в ком. В самом человеке проблема. Отец Иоанн Крестьянкин говорил, что за человека ничего нельзя сделать. Можно помочь, но если сам он не будет делать — ничего не получится. Бог насильно не спасает без желания и участия самого человека. Есть такие вечные студенты — ходят, ходят, и никак не закончат учебу. Кто виноват — тот, кто преподает или тот, кто учится?

— Кто учится, то есть человек должен сам начать переходить от каких-то внешних вещей к внутренней жизни?

— Внешние вещи и даются для того, чтобы проложить путь к внутреннему миру. Навык хотя бы сказать «прости» дается не просто так. Постепенно всё начинает меняться внутри человека. Есть такое выражение «Тебя будут называть свиньей — захрюкаешь. А если ангелом — может, и ангелом станешь, запоешь».

— Часто для тех, кто давно в Церкви, молитва превращается в формальность, пост исполняется без рвения, почему?

— Бог даст молитву молящемуся. Если стараться всё-таки вникнуть в слова молитвы, она не может быть полностью формальностью. Да, устаешь, а всё равно делай. Что значит «формально»? Читал молитву, а в это время что в твоей душе происходило?

Всё же лучше хоть как-то молиться, чем вообще ничего не делать.

— А научиться молитве можно?

— Научиться можно — нужно молиться.

— Практика?

— Да. Также часто молитве учит какая-то скорбь, стеснение. Когда мой отец учился в семинарии, один из старых профессоров задал ему такой вопрос: «Что делает Господь с человеком, когда хочет его к Себе привлечь?», — отец ответил что-то. — «Хорошо, а что главное?», — отец молчит. — «Тугу душевную посылает ему».

— Тут, наверное, сложно не впасть в уныние, если всё время скорби?

— Всё проходит. Я всем говорю, послушайте хотя бы Пушкина, если не хотите слушать Священное Писание. Знаете, как он сказал?

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.

(Тут так и хочется добавить: «А смиряясь, помолись!»).

Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Всё мгновенно, всё пройдет;
Что пройдет, то будет мило.

Ведь оно от Бога было, по старцу Серафиму Вырицкому.

И нужно не забывать даже в самые трудные дни жизни благодарить Бога — он ждет нас и пошлет еще большие блага. Человек с благодарным сердцем никогда ни в чем не нуждается.

Протоиерей Валериан Кречетов родился в 1937 году в семье репрессированного бухгалтера и впоследствии священника Михаила Кречетова. Окончил школу в 1959 году и тогда же был зачислен в Московский лесотехнический институт, спустя три года после окончания которого поступил в Московскую семинарию.

Рукоположен 12 января 1969 года, а в 1973 году окончил Московскую духовную академию. За долгие годы своего служения общался со многими выдающимися пастырями, в том числе с отцом Николаем Голубцовым, отцом Иоанном Крестьянкиным, отцом Николаем Гурьяновым. Сегодня протоиерей Валериан — настоятель храма в честь Покрова Пресвятой Богородицы в селе Акулово Одинцовского района.

Интервью с протоиерем Владиславом Свешниковым, настоятелем московского храма Трех Святителей на Кулишках.

– Кто такой духовник или духовный отец?

– По большей части в церковной практике духовником или духовным отцом является священник, с которым те, кого принято называть его духовными чадами, совершают общий путь ко спасению. Но, поскольку он не просто рядом идущий, а еще и священник, он, во-первых, совершает таинство (в первую очередь речь идет о таинстве покаяния – исповеди). Во-вторых, он как пастырь стремится помочь духовному чаду, чтобы в душе последнего внедрились те духовные и нравственные качества жизни, которые находятся в пространстве Священного Писания и Предания. И если с Писанием дело довольно просто, потому что оно для всех одно и в каждом конкретном случае речь идет только о том, как применить к данному конкретному лицу различные евангельские принципы, чтобы сделать их осуществимыми, то в Предании по его бесконечности и возможностям многообразных форм проявления, область деятельности духовника становится гораздо более обширной, значимой. Он стремится нежно и ласково показать, в чем некоторые жизненные установки его духовных чад не соответствуют духу Предания и что, напротив, следовало бы в этом духе Предания раскрывать и развивать в себе, в своей душе и в своей жизни. Но это в обычной практике.

Есть и идеальные случаи (есть и ниже обычного, тогда они являются искажением отношений духовник – духовное чадо), они встречаются очень редко, но особо ценные. Это тот особый тип отношений, когда духовник посредством Духа Святого знает полноту содержания души своего духовного чада и открывает ему то, что Дух Святой открывает. И в таком случае духовник показывает своему духовному чаду его личный путь ко спасению, при том, что они объединены духом и содержанием общей молитвы, как общей, так и литургической.

– Существуют какие-то особенности в отношениях между духовным отцом и духовными детьми?

– По-настоящему чаще всего не понимается главное, что отношения духовный отец – духовное чадо – понятия и реальность глубокие и существующие. Но для этого совершенно не обязательны ни условия послушничества и послушания, ни требования и претензии, чтобы духовники непременно и как можно быстрее научили всему, что они знают сами.

Духовный отец на самом деле внутренне, не обязательно с долгими словами и размышлениями, входит в жизнь духовных детей. В жизнь тех, кто с ним – просто потому, что он их любит, и душа за них болит. И одним только фактом, что душа о них болит, они оказываются вместе и вместе идут путем спасительным. А он старается вести их ко Христу.

Духовный отец чуть впереди, потому что так оказался поставлен, и таинственным явлением духовной жизни его как нового лица, первого лица и своей любовью, имеющей очень обширную направленность. Потому что расширяющееся сердце вмещает в себя всех. Во всяком случае, всех, кто к нему прибегает. Таким образом, в общине и осуществляется то духовное содержание жизни, при котором духовный отец частным образом сказанным словом, проповедным словом, всем примером своей жизни, простотой в общении, скромностью, беспретенциозностью, нетребовательностью – не духовной нетребовательностью, духовная должна быть, разумеется, требовательность – (нетребовательностью для себя) достигает гораздо большего.

Потому что тогда его духовное чадо видит перед собою образец хорошего опыта духовной жизни, который к тому же не отдален страницами книги или какого-нибудь рассказа, а наоборот, предельно приближен непосредственным и личным общением. Вот тогда это и есть настоящий духовный отец, который заботится о своих детях. Заботится не тем, что доставляет им необходимые средства, а самим фактом их общего движения.

– Насколько полным должно быть послушание духовнику? Потому что иногда приходилось читать о буквальном, абсолютном послушании. Например, по воспоминаниям духовных чад тех же оптинских старцев, советы спрашивались обо всем, вплоть до механических действий – какую книжку прочитать или в какую сторону пойти.

– Какую книжку прочитать – как раз не механическое действие. Это может быть очень хороший способ управления и помощи в духовной жизни человеку, которому некоторые книги могут оказаться неполезными (даже вполне нормальные, имеющие хорошее христианское содержание) как несвоевременные. С другой стороны, предложение неофитам читать «Добротолюбие»*, которого еще не поймет современный человек, как правило, показывает странный монашеский опыт духовника.

Кстати говоря, что еще очень важно для духовника, так это понимание того, что мир постоянно ставит новые проблемы. И нужно пытаться увидеть разрешение этих проблем, именно как новых, если не по существу, то, по крайней мере, по формам, по новым принципам, по новым содержаниям. Начиная от таких простых вещей, как отношение к Интернету, к телевидению.

– А отношение к грехам меняется?

– Отношение к грехам принципиально остается то же. Оно меняться не может, и в этом смысле можно как бы лозунг древних отцов «лучше смерть, чем грех», оставить навсегда как лозунг и знамя. Лучше смерть, чем грех.

Другое дело, что, входя в область конкретного рассмотрения греховной жизни того лица, которое подходит к духовнику, нужно увидеть и ему помочь увидеть то, к чему следует пока, по крайней мере, отнестись более-менее снисходительно и спустить это как не то, что бы должное, а как временно допустимое. Не то, что грех надлежит культивировать, а в том плане, что, может быть, и нужно в этом грехе каяться, но не особенно сильно, зная, что энергия не безгранична, и силы души нужно пустить на то, что является более важным.

Это является одним из больших постоянных казусов, потому что увидеть, что важно, для этого нужен ум духовный, и совсем не обязательно он совпадает с практическим умом, со сметкой, если она есть у духовника, либо с его знаниями древних традиций. Но, во всяком случае, тот опыт, когда есть автоматическое требование абсолютного послушания, совершенно не ведет к исполнению главной задачи, которая состоит в воспитании в человеке, который приходит к священнику, подлинной духовной свободы.

Он пришел из одного вида рабства и попадает в другой вид рабства. И он никогда не узнает, что такое духовная свобода. Тем более, что это дело довольно тонкое и требует очень серьезного подхода. Больше того, я бы сказал, беседуя со многими священниками, что многие даже не понимают, что такое эта духовная свобода, и потому воспитать своего ученика в рамках духовной свободы они просто не могут. Все эти послушания важны на самом деле до тех пор, пока они воспитывают в человеке понимание того, как осуществляется духовно свободная жизнь. И послушание на самом деле не ограничивает свободу – оно дает для нее начало, определенные рамки, как форма сонета, или еще того более – «венка сонетов», где очень строгая определенная форма, но внутри которой могут быть осуществлены высшие проявления творческой поэтической возможности.

– В западном христианстве, то есть у католиков, у протестантов нет духовных отцов. Зато их успешно или плодотворно заменяют психологи. На самом деле и у нас все чаще люди обращаются за помощью к психологам, заменяя ими священника. В чем разница между психологом и духовным отцом?

– Что значит успешно заменяют? Это еще большой вопрос.

А идут к психологам, потому что многие люди не очень понимают, что такое духовная жизнь. И свое ощущение духовности они черпают из рамок своей душевности, из рамок своей психологичности. Поэтому, может быть, им действительно скорее нужен психолог, чем духовный отец. Тем более, что именно такие люди очень часто неудовлетворены общением со священником, не видят в этом общении никакой для себя перспективы.

– Можно сказать, что это в основном женская черта?

– В основном да. Хотя, конечно, теперь и многие мужчины вполне «обабились», и эта черта стала довольно общей. Но, конечно, женщинам она более свойственна, что, в частности, можно видеть по исповедям.

У нас в приходе более-менее искоренен тот тип исповеди, который еще культивируется во многих хороших (действительно хороших) храмах, хороших общинах, когда духовные чада, как раз преимущественно женщины, вместо исповеди предлагают духовную новеллу. Часто очень талантливую, психологически своеобразную, но к духовно-нравственному содержанию жизни это имеет очень небольшое отношение. Имеет, потому что строится на материале более или менее, имеющем отношение к нравственности. Но и этот материал переживается не с этических, а с психологических позиций.

– Когда говорят, духовник благословил сделать, что это значит?

– Это значит велел.

– Но зачем человек идет за благословением к священнику?

– По-всякому бывает. В основном, если он идет за благословением к священнику, то он идет за санкцией, санкцией на то решение, которое он уже сам принял. Например, он хочет поехать в Дивеево, и говорит: «Батюшка, благословите поехать в Дивеево». Я с трудом представляю себе такую редкую ситуацию, когда батюшка говорит: «Нет, не благословляю».

– А если священник благословляет поступать так, что ты не можешь? Или он тебя уже благословил, а ты чувствуешь, что ты не в состоянии принять его решение?

– Если между духовным отцом и духовным чадом нормальные отношения, то – не можешь и не можешь – дело просто кончается. Если действительно не можешь, если не выдуманная немочь.

В нормальной ситуации оба – и священник и тот, кто послушание не выполнил, – относятся к этому нормально. Ну что же? Ну, увидели, ну, поняли. Все хорошо, жизнь идет, жизнь не кончается. Настаивать, в таком случае, на обязательности выполнения решения, значит иметь священническое своеволие или послушническое своеволие. Это только кажется, что человек находится в области послушания, на самом деле, он находится в области своеволия.

Даже когда речь идет о таких обычных благословениях, которые ради смеха разделены на две категории. Одна женщина говорит: «Батюшка, у меня много во рту скопилось слюны. Благословите сплюнуть». А другая: «Батюшка, у меня во рту скопилось много слюны, куда благословите – направо или налево сплюнуть?» Этот пример свидетельствует не только о том, что обычно подходят за благословением по мелочи, для которой не требуется никакого благословения. Он, конечно, карикатурный, и таких не бывает на самом деле. Но по типу – бывает сколько угодно вопросов по мелочам, на которые никакого благословения специального не требуется. Либо от священника требуется санкция, требуется выбор в альтернативной или мнимой альтернативной ситуации. Но, как правило, речь в таких случаях идет о человеческой безответственности.

Другое дело, что для серьезных решений, особенно духовного порядка, безусловно, требуется внутренний совет, который даже и не столько совет, сколько рассуждение о содержании проводимого дела. Чтобы было ясно, что оно духовно и неопасно, полезно и плодотворно. И, соответственно, наоборот.

– Если духовник посоветовал одно, родственники говорят другое, а сердце подсказывает третье, что в этой ситуации стоит сделать?

– Плюнуть, и сделать по-четвертому.

Ну, а на деле, – когда как. Иногда оказываются правы родственники, хотя бы потому, что священник может не знать полноту ситуации. Иногда оказывается прав священник, потому что родственники не понимают полноту духовного отношения. А иногда оказывается право сердце. Хотя своему сердцу в целом доверять не особенно возможно, потому в своей ветхости, во всех своих возможностях понимания действительности, в том числе и интуитивного понимания, ошибки вероятны и возможны ровно так же, как и верные решения. Так что и то, и другое, и третье, а там, может быть, и четвертое, и пятое.

Самое лучшее – если речь идет о понимании промысла Божия – когда человек искренне желает исполнять волю Божию, и в этом отношении он рассматривает все свои дела. А так как они могут быть рассмотрены как исполнение (или неисполнение) воли Божией, то лучшим ориентиром верности оказываются обстоятельства. Обстоятельства, посылаемые промыслом, наиболее четко подсказывают картины и направление жизни. Нужно тебе или не нужно уходить с работы, потому что тебя зовут на другую работу? Предоставь все воле Божией, предоставь все промыслу, и через какое-то время так сложатся обстоятельства, что окажется, что иным образом нельзя было поступить, чем тем, который подсказывает промысел.

– Если случится конфликт с духовным отцом, стоит к кому-то обращаться за советом? И можно ли менять духовного отца?

– Такие ситуации требуют каждый раз индивидуального разбора. Чаще всего не стоит, особенно, если вопрос мелкий. Потому что у нас в жизни крупных вопросов вообще не так уж много. Тем более, что ошибка, даже если она действительная ошибка, а не мнимая, если она не приводит к каким-то очевидным, быстро действующим отрицательным исходам, ошибка есть вещь полезная и преодолимая. Полезная, потому что дает возможность увидеть еще раз себя и все, что тебя окружает, на более верных жизненных основаниях. Не стоит забывать, что каждое становление верных отношений не проходит без ошибок.

Но все имеет значение только в тех случаях, когда возникают неправильности. В некоторых случаях без совета просто не обойтись. Особенно, когда кажется, что совет, или предложение, или приказ священника имеют явно нравственно или недопустимый, или сомнительный характер. И в таком случае посоветоваться было бы, конечно, не худо, поскольку тупое послушание в таком случае ничего хорошего не дает.

Что же касается смены духовников, да, она возможна. Во-первых, когда священник, духовник грешит ересью. И тогда, естественно, совершать подобное ему – грех, означающий отлучать себя от общего церковного, отлучать себя от Духа Святого. Да, можно, когда священник тяжко согрешает каким-то грехом, связанным с тобой лично. Я не говорю, когда священник блудит, поскольку это дело нечастое, но любым другим явным образом, скажем, себялюбием с твоей помощью или еще чем-то. И ты видишь, что не спасаешься. Наконец, печально, но сменить духовного отца можно в тех случаях (лишь бы это не стало нормой), когда оказалось, что встреча была почти случайной, когда налицо ваше глубокое несоответствие. И кто прав, кто виноват, даже лучше не разбираться.

– Старец отличается от духовного отца?

– Я не знаю, что такое старец. Я знаю, что такое младостарец.

– Хорошо, что такое младостарец?

– Не хочу говорить только потому, что это прекрасно описано в одном из его великолепных докладов, который прямо говорит о младостарчестве. Я просто к каждому слову присоединяюсь.

«Речь не идет о том, чтобы различать между молодыми или старыми безумцами. Речь идет здесь о том, чтобы по возможности оценить духовную зрелость человека, его способность быть руководителем для человека» – говорит владыка Антоний. – «Старец – это не просто человек, который долго занимался пастырской работой и приобрел какой-то навык или опытность; старец в настоящем смысле – это нечто иное, это благодатное состояние. Старцев не “выделывают”, старцы силой Святого Духа рождаются; и если говорить о том, что характеризует старца, то я скажу коротко и о том, каково место старчества по отношению к обычному священству.

Мне кажется, что есть в духовничестве три степени. Есть приходской священник, роль которого – совершать таинства Церкви. Он может не быть хорошим проповедником, он может не давать никаких советов на исповеди, он может ничем не проявлять себя в пастырском отношении. Достаточно того, что он совершает Божественную литургию, если только он помнит, что чудо Божественной литургии или других таинств совершается Господом. Но это не значит, что ему дано право или возможность руководить другими людьми. Рукоположение не дает человеку ни ума, ни учености, ни опытности, ни духовного возраста. Оно дает ему страшное право стоять перед престолом Божиим там, где только Христос имеет право стоять. Он в каком-то смысле икона, но он не должен воображать, будто он святыня.…

Есть другая степень. Это священник опытнее или старше, который более научен и призван давать наставления другому человеку о том, как идти от земли на небо. И этот священник должен быть предельно осторожен. Он не должен говорить того, чего он опытно не пережил или чего он как-то своим нутром не знает. Мы приходим к духовнику с тем, чтобы встретить проводника до дверей Царства Божия. Но если он сам там не бывал, он нам ничего не может дать. Об этом должен задумываться каждый духовник, каждый священник, к которому приходят люди на исповедь. Можно ли сказать, что каждый священник имеет в себе способность каждому человеку сказать то, что ему нужно? Нет. Бывает так, что исповедующий священник или просто священник, к которому пришел человек на духовную беседу, слышит его, понимает то, что говорится, но ответа у него нет. В таком случае священник должен быть честен и сказать своему духовному чаду: “Все, что ты мне сказал, я понимаю, но ответа у меня для тебя нет. Я буду молиться о тебе. И ты молись, попроси Бога о том, чтобы Он мне простил то, что по своей неопытности я не могу тебе и Ему послужить в этой встрече, но я тебе не могу сказать ничего”.

А есть еще третий уровень. Это старчество, уровень тех людей, которые, говоря образно, почти всю дорогу прошли до дверей Царства Небесного, может быть, не вошли в него, а может, допущены были в него, но были посланы обратно, на землю, к нам, чтобы нас вести в это Царство. Вот это старец. Это человек, который весь путь прошел до глубин своей души, дошел до того места, где запечатлен образ Божий в нем, и который может говорить из этих глубин. Но старцем самого себя не сделаешь, и, если можно так выразиться, старцами не рождаются. Это люди, которых коснется благодать Святого Духа и которые отзовутся на нее и будут верными, – верными тому, чему учит нас Христос, и верными тому, что говорит Дух Святой в их душах. Старцы – явление редкое.…

Если бы самый неопытный священник так относился к исповеди, то он был бы уже тайносовершителем; а старец только тогда старец, когда он именно так может относиться к человеку – и на исповеди и вне исповеди при всякой встрече. И так мне хотелось бы сказать громко, на всю Русь: Берегитесь, братья мои, священники! Берегитесь, не принимайте на себя роль, которая не соответствует вашему духовному возрасту, будьте просты! Будьте просто священниками – это уже так много! Человек, который силой благодати Святого Духа может совершить Литургию, может окрестить ребенка, может помазать миром, это не мало, это нечто столь великое!»

– Нужен ли духовный отец священнику?

– Как правило, нужен, особенно молодому. Если священник уже напитан хорошим духовным опытом, исповедоваться все равно необходимо. По возможности чаще, чем это принято в современной Православной Церкви, потому что очень многие священники исповедуются только на общих исповедях в епархии.

– То есть два раза в год?

– Да, два раза в год. А что же, священники меньше грешат, что ли? Внутренними грехами они не меньше грешат, чем другие люди. Поэтому, конечно, желательно гораздо чаще исповедоваться. Исповедь необходима, потому что вообще необходим непрекращающийся покаянный опыт жизни.

И к руководству в духовной жизни священники не привыкли. Они не знают, что это такое, они умеют только руководить, а быть руководимыми, как правило, не умеют и не хотят. Но молодым священникам, конечно, лучше все-таки набираться опыта под руководством более опытного священства.

– А не страшно священнику становиться духовником? Ведь речь идет об ответственности за души человеческие?

– Ну, это вопрос, относящийся к области психологии. Так же ведь не получается, что ты решаешь: «Стану-ка я духовником». Идет жизнь, идет процесс, становишься священником и, тем самым, возлагаешь на себя ряд обязанностей. Приходишь на исповедь – приходят к тебе люди, исповедуются. Некоторые исповедуются часто, кроме того, у них возникают вопросы, кроме того, возникает необходимость за них молиться, кроме того, идет уже отчасти общая жизнь. Вот так и получается. А не то, чтобы ставишь себе задачу: пункт один – стать духовником.